Шрифт:
– Клянусь, я буду хорошей, – застонала она, наклонившись вперед. – Пожалуйста, если вы расскажете Лиланду, он заберет Хани, и тогда…
– Я сказал, что мне бы следовало. – Мишкин устроился поудобнее в кресле. – Я не сказал, что сделаю это. Все зависит от вас и от того, как вы себя поведете. Если вы станете вести себя благоразумно и будете принимать лекарства, тогда вам не о чем беспокоиться, верно?
Теперь делать то, что доктор прописал, для нее не просто приказ, это должно стать ее религией. Господь, бог наш, властью своего лечения пошлет святое войско и очистит ее от грехов, что укоренились в ней, избавит от грядущих разрушений, аминь. Она станет новой певицей госпелов – только петь не будет.
Собрав остаток покорности, все тайные резервы послушания, она выполнит новые предписания и вернется к порядку, дюйм за дюймом, настроение за настроением, день за днем, делая все возможное, чтобы обрести спасение, она будет ходить к Мишкину, мыть голову и посещать Анонимных алкоголиков.
Ее план – она должна работать как хорошо смазанная машина. Машина в идеальном состоянии.
Злобные цыплята
Она знала, что должно случиться что-то ужасное. Ошибка исключена. Такое, от чего тускнеют цвета, покрывается грязью все, к чему ты прикасаешься, то, что доводит до истощения и лишает жизненных сил. Возможно, это просто заслуженная взбучка. Взбучка, которая уничтожит ее. Слишком поздно говорить кому-то, что теперь она будет хорошей, – ее обещания запоздали. Злобные цыплята нашли свой насест. Все, что ей оставалось, – постараться принять это, как мужчина. Вот только какой?
Когда сон стал ускользать от нее, час за часом, час за часом, она запаниковала. Она рассказала Мишкину о новой проблеме, а он спросил, собирается ли она приглашать на ток-шоу Шэрон Стоун.
– Она кажется неглупой женщиной, – задумчиво произнес он. – По крайней мере, для актрисы. Мне кажется, с ней получилось бы хорошее интервью.
– Да, наверно, послушайте… Я в самом деле… Я не могу спать. А если не высплюсь, то едва ли смогу понять, насколько мне плохо. И от этого мне становится еще хуже, словно я убиваю себя. Нет, я не хочу сделать такое, но как ужасно это будет для… Знаете, сегодня утром я подумала, если бы у меня был рак или я погибла бы в автокатастрофе, то больше ничего такого не чувствовала бы, К тому же это случилось бы не по моей вице.
Мишкин выписал новое лекарство.
– Оно безвредное и не вызывает привычки. Я прописываю его многим пациентам с биполярными расстройствами в периоды спада, и результаты всегда хорошие.
Днем из аптеки прислали с курьером лекарство Сьюзан расписалась за него и алчно разорвала белую бумажную упаковку. Она приняла две новые таблетки в восемь вечера – решила, что это в самый раз, поскольку за последние три дня спала всего семь часов. Затем легла в постель и стала ждать, когда сладкий бальзам сна унесет ее далеко-далеко от беспокойного мира.
Через полтора часа вместо сна ее охватило странное чувство. Какой-то новый ужас – ощущение настолько странное, что сперва она даже не восприняла его как плохое. Оно просто было Другим. Потусторонним и к тому же… возможно, совсем не с той планеты, на которой она хотела оказаться. Засада образовалась вокруг нее так незаметно, что сперва она даже не заметила угрозы. Затем возникло ощущение, что даже воздух вдруг невзлюбил ее, она лежала на спине, натянув одеяло до подбородка, сканируя взглядом потолок в поисках возможных путей отступления, холодная рука медленно сжимала ее сердце. Сьюзан резко вдохнула. По привычке, для практики. Просто чтобы понять.
Дотянувшись до таблеток, лежавших на прикроватном столике, она прочитала этикетку на бутылочке, разыскивая причину своих ощущении. И она нашлась!
На этикетке было написано, что она может принять четыре таблетки перед сном. Почему ей не сказали, что с этого и надо начинать? Она же приняла только две! Вот в чем дело! Вытряхнув на ладонь еще две таблетки, она жадно запила их соком.
В целях безопасности, хотя она уже знала, что поздно искать безопасности, Сьюзан позвонила Мишкину, чтобы выяснить, сработает ли это последнее заклинание. Трубку взяла секретарша.
– Извините, он уехал из города.
Уехал из города? Разве он не знает, что она приговорена к смерти?
– Да, но он оставил номер телефона?
– Нет, к сожалению. Но он может сам позвонить. Хотите оставить сообщение?
Сьюзан сидела, раскачиваясь-раскачиваясь-раскачиваясь, сна ни в одном глазу.
– Но, может быть, его кто-то замещает? Любой другой врач, на случай…
– Сожалею, мисс. У доктора Мишкина нет замены. А теперь, если вы назовете мне ваше имя и телефон…
Сьюзан повесила трубку. Что же дальше? Что делать? Кто подхватит ее, если она упадет? Хойт,вдруг подумала она. Вот зачем он здесь! Он станет заменой Мишкину! Вместе с Хойтом они смогут спасти ее, ради Хани! Да, вот как она поступит с тем, что от нее осталось, если еще что-то можно сделать.
Хойт вполне серьезно воспринял новую работу в качестве ангела-хранителя. Он будет присматривать за Сьюзан, пребывающей в новом для нее состоянии праведности. От ее праведности зависели другие. Следуйте за мной, праведные. Вот она, живое напоминание всем не следовать ее примеру Но Хойт не позволит Сьюзан пасть на его глазах; по крайней мере, если сможет. Он достаточно долго пребывал в плачевном положении, а теперь ее смена. Он нечаянно передал ей эстафету, как и опасался, и это заставило его преисполниться ответственности. Если он заразил ее своей болезнью, своей печалью, ему ничего не оставалось, кроме как засучить фланелевые рукава и спасать ее.