представителем христианского поколения, пришедшего после Павла. Из этого

исходит и Бубер.

18 Ср., к примеру, Пс. 10:4 и Пс. 19:4; отрицание не означает "его не

существует", но "его здесь нет".

19 О всем этом стихе см. следующую главу.

от того, — и на одно это, разумеется, приходится вся тяжесть земного

решения, — постигает ли человек факт бытия Бога также и как факт

божественного тут-бытия, как факт присутствия Бога в мире, и осуществляет ли

он, исходя из этого постижения, со своей стороны, предписанное ему самому,

как человеческой личности, отношение к Богу; а значит, доверяет ли он Богу,

существование которого признается как факт "самоочевидный", как поистине

своему Богу. Уверенность в ожидаемом, таким образом, не нуждается ни в

основании, ни в поддержке. Напротив, для автора Послания к Евреям (один из

толкователей(20) которого полагает, что это справедливо и для всего Нового

Завета) бытие Бога "не есть нечто само собой разумеющееся, но предмет веры;

близость Бога не испытывают, в нее верят".

Более того, ветхозаветному человеку чуждо, как уже указывалось, и

понятие "невидимых вещей" в смысле абсолютной невоспринимаемости всего

вечного. Понятное дело, Бог незрим, но без всякого урона для своей

незримости "Он дает себя видеть", а именно в манифестациях, границы которых

Он сам трансцендирует, переступает и все-таки дает как свое проявление в

мире, и ветхозаветный человек испытывает как такие манифестации, — именно

испытывает, а не истолковывает, — и исторические события, и природные

феномены, затрагивающие его душу. Верующий, принадлежащий миру Израиля,

отличается от "язычника" не спиритуалистическими воззрениями на природу

божества, но исключительностью отношения к своему Богу и соотнесением всякой

вещи с Богом. Ему не нужно удостоверяться в бытии того, чего он не видит:

то, что он видит, он видит, веруя в незримое. Но и разверзающиеся небеса во

время очищения в Иордане в описаниях синоптиков (этот эпизод тоже

отсутствует у Иоанна) следует рассматривать все еще в той же традиции,

которой принадлежит и описанное в Исходе созерцание старейшинами Бога

Израиля на вершине Синая, — в то время как, по Иоанну, только сам Иисус

может узреть Бога (Ин. 12:44; 14:9). Не нужно только понимать подобные

тексты "рационалистически". Напротив, их следует понимать, скорее, как в

высшем смысле реалистические. Христианское и более позднее еврейское

утверждение истины бытия Бога в форме высказывания ("верю, что") относится к

другому образу веры.

В Евангелии Иоанна вера, выразившаяся в словах "Мы обрели веру и

познание", подчинена заповеди и суду. В этом Евангелии рассказывается (6:28

и сл.) о том, как после насыщения пяти тысяч народ, следуя за Иисусом,

переправляется в лодках через Генисаретское озеро и спрашивает его, что им

нужно делать, "чтобы творить дела Божий" и таким образом исполнять в своей

жизни волю Бога. Иисус отвечает им: "Вот дело Божие, чтобы вы веровали в

того, Кого Он послал". "Тот, кто верит в Него, не будет осужден, кто не

верит — уже осужден", — говорится в другом месте (3:18). Наиболее глубокое и

проницательное истолкование этих слов, известное мне(21), указывает, что в

решении вопроса о выборе веры или неверия обнаруживается, каков на самом

деле человек есть и каким он всегда был, но обнаруживается это таким

образом, что решение принимается только сейчас и тем совершается великое

разделение между светом и тьмой. В мире Израиля для выбора между верой и

неверием отсутствуют предпосылки, равно как и место, потому что мир Израиля

развился из союза, заключенного с Богом. Разделение, о котором возвещает

Священное Писание Израиля, не может проходить между верующими и неверующими,

потому что в этом мире не существует проблемы выбора между верой и неверием.

Разделение, которое здесь подразумевается, совершается между теми, кто

осуществляет свою веру в мире, и теми, кто свою веру не осуществляет.

Осуществление веры происходит не в одночасье, когда человек принимает