– Жаль это слышать, – он медленно улыбнулся. – Полагаю, вам нравится сообщать своим парням, что они ушли в историю?

– М-м-м. Часто бывает грустно.

– Это почему?

– Хотела бы я сама это знать.

– Может, вы проводите слишком много времени среди старых заплесневелых документов?

– Нет. Современные специалисты по генеалогии имеют хорошую техническую базу и очень сексуальны. Генеалогии сейчас посвящено больше веб-страничек, чем каким-либо другим темам, за исключением, разве что, порнографии.

– Тогда в этом действительно что-то есть. Может, я туда как-нибудь загляну.

– В генеалогию или в порнографию? – Она не поверила, что произнесла эти слова.

– Туда, где, по вашему мнению, веселее.

Наташа уставилась в тарелку. Она почувствовала интерес. Для каких еще фотографий Бетани позировала Адаму?

Наташа привыкла прокручивать разговоры в голове, чтобы проверить, можно ли было более эффективно вести диалог. Вечер с Адамом ей понравился, и это ее беспокоило. Роман с ним ей ни к чему.

Она добралась домой в половине одиннадцатого, однако не чувствовала усталости. Задернула занавески, разожгла камин, уселась на диван и достала дневник. Совсем другое дело, когда знаешь имя автора. Имя определяет, кто ты есть, причем в то й же степени, что и фамилия. Забавно – женщина, которая выходит замуж и берет фамилию мужа, как будто становится другим человеком. Фотография Бетани лежала между последними страницами дневника.

Через две страницы сестра Дженет, Ада, заболела. Доктор Маршалл поставил диагноз – «брюшной тиф». Дженет всю ночь провела у постели больной.

«Папа сказал, что Ада спрашивала обо мне. Я вошла к ней в комнату и по просьбе папы села так, чтобы мое лицо было хорошо освещено. Я сказала: «А вот и я, милая». Ада открыла глаза очень широко, как будто пыталась что-то разглядеть, но во взгляде не было никакого выражения. Когда я ее поцеловала, ее кожа была холодной и липкой. Мы все постоянно плакали. В семь тридцать вечера вошла мама и пронзительно закричала: «Она умерла!» Я утешала ее, как могла, и налила немного вина. Этим утром мистер Уокинс зашел, чтобы сфотографировать Аду в гробу. Она выглядела очень красивой».

Еще одна ветвь древа обрублена.

В Наташином мозгу всплыла фраза: «В середине жизни мы сталкиваемся со смертью». На самом деле это не относилось к нашему Времени, по крайней мере, к странам Запада. Если ты не медсестра или владелец похоронного бюро, ты далек от смерти до тех пор, пока она не приблизится к тебе самому. Среди Наташиных знакомых-сверстников мало кто близко сталкивался со смертью, иные даже никогда не бывали на кладбище. До того как пять лет назад умерли обе ее бабушки, единственным Наташиным соприкосновением со смертью были похороны старой тети.

Мать Дженет вряд ли предполагала похоронить кого-нибудь из своих детей. Дженет лицом к лицу столкнулась со смертью задолго до своей преждевременной кончины.

Наташа снова взяла в руки дневник.

«Крышка была закреплена парафином. Я всегда думала, что там должны быть гвозди, или винтики, или что-нибудь в этом роде». Простое наблюдение было удивительно впечатляющим. Дочь врача, небрезгливый, прямолинейный врачебный подход.

Все это очень интересно, однако... Изучая рукописи Дженет, Наташа без конца вспоминала о своих словах: «Может быть, в дневнике спрятан еще какой-нибудь ключ». Я хотела бы, чтобы так было.

Аду похоронили на церковном кладбище в Или. По обычаю тех времен женщины не присутствовали на похоронной церемонии, поэтому Дженет, ее младшая сестра и мать остались дома.

Наташа поймала себя на том, что успела привязаться к Дженет. Она надеялась, что та встретит любовь и узнает, что такое счастье, до того как умрет. Через страницу девушка писала: «Мне снилось, чтоятанцую, обнявшись, с мистером Брауном; ужасно неприлично, но кто может запретить видеть сны!»

Наташа положила дневник на колени, откинула голову, расслабила плечи. Лицо Адама всплыло в ее воображении, она прогнала его.

Около трех лет назад, после неприятного и болезненного разрыва с другим человеком, Наташа снова обратилась к психологу. Она уже общалась с ним раньше, когда узнала о своем удочерении, по настоянию родителей. Она осознавала, что это плохая идея и что с ней все в порядке. С отвращением отвечала на надоедливые вопросы. Как насчет физической стороны ваших отношений? Все нормально, спасибо. Как вы считаете, почему вы повели себя именно так, а не иначе? Если бы я это знала, я бы к вам не пришла, не так ли? Она с трудом переносила вмешательство психолога в свою личную жизнь. Конечно, с его точки зрения случай был просто хрестоматийный – приемный ребенок с его нереалистичными ожиданиями, постоянно нуждающийся в том, чтобы проверять чувства каждого, кто приближается к нему, потому что он лишен безусловной любви единственного человека на свете, способного на такую любовь. Приемный ребенок, который обладает запасом любви, но боится любить, потому что даже тот единственный человек предал его. Приемный ребенок, который твердо убежден в том, что не заслуживает любви вообще. И поэтому его влечет к неподходящим, недостижимым людям. Если разложить все вот так, по полочкам, то кажется, что этот комплекс нетрудно преодолеть.