– В чем заключается проверка?
– озабоченно спрашивает Ник.

– А у них все просто, парень - трое держат, один бьет ментовской дубинкой и вопросы задает.

– И?
– напрягается Ник.

Не то чтобы он не верит в Юсупова, но уж больно жуткая картинка рисуется в мозгу.

– Нормально всё. Не сказал он про вас. Всё кричал про сторожа убитого и бандитов с двадцать пятого километра. «Вы же полиция, вы должны задержать преступников!» Кремлевские ржали потом долго.

– Понятно. А сейчас он где?

– Отлеживается. Бабы ему ребра тряпками перетянули, листами подорожника облепили. С завтрашнего дня на работу должен выйти. Пока его в землекопскую бригаду отрядили.

Бабай умолкает, оглядывает чердак, рюкзаки, спальники, задерживается взглядом на автоматах, встречается глазами с внимательно следящим за ним Камилом и переводит разговор на другое:

– Я смотрю, прибарахлились вы… Танковое училище?

– Угу, - кивает Ник.

– И сожгли потом.

– Чтобы врагу не досталось.

Бабай вытаскивает грязную тряпицу, заменяющую ему носовой платок, вытирает пот, выступивший на лысине.

– А Аслан со своими бошки ломают - кто пятерых его людей завалил и пожар устроил.

– Четверых, - поправляет Хал.
– Мы, блин, четверых мочканули.

– А-а, значит, пятого не вы… - Бабай делает движение глазами - словно что-то отмечает для себя в памяти.
– Ну, я так и подумал. Четверо-то пропали, с концами. А одного возле бывшего ресторана «Акчарлака» нашли. Четыре дырки в спине.

– Из чего стреляли?
– заинтересовано спрашивает Ник.

– А в него не стреляли. Проткнули почти насквозь и ствол забрали.

– Это же Фи… - начинает Эн, но Ник резко обрывает ее:

– Погоди! Значит, они не знают, что…

– Что «что»?
– прищуривается Бабай.

– Что у нас есть танк, двести стволов, патроны и гранаты!
– режет правду-матку Хал.

– Едрит-маргарит, вот, значит, как… Ну-ну… - кивает Бабай.
– А делать что собираетесь?

– Есть хотите?
– отвечает вопросом на вопрос Ник и пододвигает к Бабаю вскрытую банку тушенки, в которую воткнут штык-нож.

– Рахмет[30].

Пока он ест, аккуратно, не роняя ни кусочка мяса, ни капли жира, на чердаке царит тишина, нарушаемая лишь постукиванием ножа о банку. Когда с тушенкой покончено, Камил подходит к Бабаю и, наклонив голову, внимательно смотрит на опустошенную банку.

– На.
– Бабай ставит ее перед псом.

Камил радостно вылизывает жестянку и уходит в свой угол.

– Вы ему понравились, - тихо говорит Эн.

– Меня больше удивляет, как он вообще с вами ходит, - флегматично отвечает Бабай.
– Видать, не может собака без людей. А про Танковое народ знаете, что говорил? Что там тысячи собак, людей жрут на раз. А дальше на запад по Оренбургскому тракту вообще местность зараженная, газ какой-то желтый или туман. Все, кто туда попадает, с ума сходят и мрут, как мухи.

Помолчав, он добавляет:

– Теперь вижу - врут люди. А?

– Ага.
– Ник протягивает Бабаю бутылку с водой и сухарь с кусочком сыра.
– Расскажите, что в городе сейчас творится.

– Что-что… Власть у нас теперь есть, крепкая и полномочная, мать ее. Военный комендант города Казани - это майор Асланов, понятно, да? Монах при нём как бы политруком. Общественная организация «Второй шанс». Мулла один еще, Фарид-ага, тоже с Монахом, спелись они - мол, Бог един, только молимся мы по-разному, а так все одинаковое, и всему народу надо стараться, работать, не грешить, власть почитать и все такое прочее. И если грешников не станет, то наступит всеобщее счастье - всех на небо возьмут, прямо в рай.

– А как же люди Аслана?
– удивляется Эн.
– Они же грешат! Убивают даже…

– А им можно, - недобро ухмыляется Бабай.
– Они как бы божьи прислужники и всё, что ими делается - во благо и на пользу. «Второй шанс» - это вам не бирюльки, там все серьезно.

Эн вспоминает лицо уголовника, тащившего ее в кусты, и закусывает губу от злости.

– Ну, а исполнительную власть в городе осуществляет мэрия, - продолжает с той же злобно-глумливой интонацией Бабай.
– Возглавляет мэрию ваш покорный слуга, да. Рыбу ловим, охотничать начинаем помаленьку, рвы копаем…