А жизнь текла своим чередом. По вечерам отправлялась на задания оперативная группа, в которую входили заместитель начальника отделения Доронин, политрук Хупавый, начальник военно-учетного стола Валериан Костерин, оперуполномоченный Саютин, милиционеры Митин, Носков, бригадмилец Шаховец. Под покровом темноты работники милиции скрытно занимали позиции вдоль Мечетки, ходили в разведку, приводили вражеских «языков»...

Воевали все. Каждый работник отделения милиции вел себя как солдат.

В конце сентября во время разведки погиб милиционер Петр Митин. Рискуя жизнью, Иван Саютин вынес безжизненное тело своего боевого товарища.

Участок Дьякова — село Рынок — немцы заняли в конце августа, но участковый уполномоченный почти ежедневно докладывал об обстановке в селе с такими подробностями, словно видел все своими глазами. Сведения, рассказанные им, представляли немалую ценность для нашего командования.

Тракторозаводский район был уже отрезан от центра города. Лена Бачинская отогнала машину в Ленинск, где находилось областное управление милиции. Единственным видом транспорта у отделения осталась лошадь Рыжуха. Милиционер Загуменный перевозил на ней различные грузы.

— Сколько скоростей у твоей машины? — шутливо допытывались сотрудники отделения, когда появлялся Загуменный.

— Ладно вам, — отмахивался тот.

Однажды, доставляя боеприпасы, Загуменный попал под обстрел. Лошадь ранило в ногу. Ее переправили на остров Заячий.

— Вот не повезло, — сокрушался Загуменный. Несколько дней он не отходил от Рыжухи, потчевал ее круто посоленными горбушками, старательно смазывал рану каким-то лекарством.

На острове скопилось много боеприпасов. Как ни старались бойцы ускорить их переправу в город, тяжелые снарядные ящики быстро изматывали людей. Загуменный вместе с бойцами носил ящики к переправе.

— Ну и работка, все кишки вымотает! — покрутил головой один из бойцов во время перекура.

— Ясное дело, — откликнулся Загуменный. Он замолчал, бросил недокуренную цигарку на песок, растоптал сапогом. Потом решительно встал и молча зашагал в лесок.

Через несколько минут он появился, ведя запряженную Рыжуху, которая припадала на раненую ногу.

— Вот это да! — восхищенно протянул боец. — Теперь работа пойдет веселее.

Первые дни Загуменный старался не перегружать Рыжуху, а когда нога у нее поджила, до поздней ночи возил боеприпасы, принимал раненых, поступивших из города.

В октябре наши войска удерживали только узкую полоску волжского берега. Но в эти тяжелые дни работники 8-го отделения милиции не покинули город. Сколотили бригаду рыбаков, нашли брошенные снасти и под огнем ловили рыбу, снабжая ею оставшихся жителей, воинов.

Подбирали надежных людей для засылки в тыл врага. Один из таких добровольцев десять дней пробыл на Верхнем поселке, занятом немцами. Он принес ценные сведения о расположении складов горючего, боеприпасов, огневых точек. Ночью трудяги — «кукурузники» — нанесли по ним бомбовый удар. Другой разведчик по заданию милиции оставался в тылу врага до капитуляции фашистов, а потом разыскал Костюченко и сообщил фамилии немецких «пособников.

Работники милиции появлялись в самых неожиданных местах. Бывало, навстречу им неслись солдатские шутки:

— Ребята, меня теперь ни одна пуля не возьмет, раз милиция нас бережет!

Или приставали с вопросами:

— Сегодня ночью фрицы опять шухарили. Куда только милиция смотрит?

— Ай-ай-ай! — подхватывали шутку работники милиции. — Потерпите немного, ребята. Мы скоро всех фашистов пересажаем за решетку.

Хохотали, вкруговую покуривали злющую махорку. Солдаты не раз убеждались — на работников милиции можно положиться...

2 февраля в районе тракторного, как и в других частях города, смолкли орудийные залпы. В этот день Костюченко, собрав сотрудников отделения, поздравил всех с победой.

— Фронт уходит все дальше на запад, — сказал он, — а для нас с вами война на этом не кончается.

Да, война для милиции не кончилась. В тот же день в западном торце дома профессуры, единственном уцелевшем здании, вспыхнул пожар. Командир взвода Коновалов и участковый уполномоченный Крупнов бросились спасать дом от огня. Вдвоем, не имея никаких средств тушения, вели они поединок с разбушевавшейся стихией. И огонь покорился им.

А через несколько дней по припорошенным снежком улицам заколесил видавший виды старенький газик Лены Бачинской с пробитым капотом.

— Ну и машина, — крутили толовой командиры, с которыми приходилось встречаться Костюченко. — Хочешь, мы тебе трофейную генеральскую подарим?

— Нет, мы свой газик ни на какую другую не променяем. Она еще нам послужит, — решительно отказывался он.

На перекрестки вновь заступили милиционеры регулировщики. Расходились по утрам с заданиями вечно занятые участковые уполномоченные. Из-за Волги возвращались эвакуированные жители, поступали грузы и материалы. В израненном, но непокоренном городе налаживалась жизнь.