Рождались сыновья, один за одним. С тремя детьми только успевай поворачиваться. Все время, ее и матери, поглощалось заботами о малышах, невероятно похожих на своего далекого, пока не найденного деда.

Потом все поменялось в мире. Муж Эмилии потерял работу. Она работала за двоих, страдала, видя, как приходит в отчаяние муж. И вот решила открыть семейное дело, чтобы работа была у всех, да столько, что не заплачешь от безделья.

Достался им давным-давно в наследство старый дом на Балатоне. Дела не позволяли затеять ремонт, пользовались тем, что уже было, приезжали на выходные, радовались светло-зеленой воде озера, дышали свежим воздухом. Дому требовалось основательное лечение, от фундамента до крыши. Все это понимали, но – когда, как? Сто километров от Будапешта, не наездишься! Эмилия объявила: открываем отель-спа, с рестораном. Смелое решение: своими силами построить два флигеля, по десять номеров в каждом, отремонтировать старый дом – никого из домочадцев почему-то не испугало. Напротив, стали работать с удесятеренной энергией. Выдумывали, выкручивались, экономили на каждой мелочи. В результате получилось совершенно уникальное заведение, ни на одно другое не похожее. В ресторане всем заправляла Марика, ассистировал ей младший внук Миклош. Несколько лет старались просто удержаться на плаву, не попасть в долговую яму. Потом отель стал приносить доход. Правда, работая на себя, не расслабишься. Понукать некому. Но и сил не жалко: ради себя и выкладываешься. Постояльцы приезжали к ним теперь отовсюду, даже из Австралии, даже из Бразилии. Разбросала мадьяр судьба по белу свету, вернуться на родину хоть на несколько дней тянуло многих. Останавливались в отеле и русские. Эмилия с удовольствием общалась на милом ее сердцу языке. Конечно, были вопросы: откуда так хорошо научилась чужому языку? Обычно Эмилия отшучивалась: из воздуха, мол, или в школе учила. А однажды милая такая семья приехала, муж с женой, дочка, располагали к себе. Очень они понравились Марике. Она все баловала русских гостей чем-нибудь вкусненьким, угощала как своих, не вписывая в гостиничный счет: ешьте, от нас не убудет. Чем-то ей глава семейства напомнил ее милого. Несколько дней подряд побуждала она Эмилию, чтоб та попросила русских о помощи. Времена другие. Люди отыскиваются. Эмилия решилась и рассказала о своем отце.

– Поищем, – уверенно пообещали русские.

Через пару недель пришло от них письмо по электронной почте. Не забыли добрые люди о своем обещании, что смогли – нашли.

Встреча с отцом не состоится, его уже нет в живых. Но у него есть дочка. Фамилия ее другая, но адрес не менялся ни разу – сначала носила отцовскую фамилию, потом, конечно, замуж вышла. Вот: Александра Александрова. Значит – не ошиблось сердце Эмилии, была у нее сестра, и не померещилось ей тогда в храме.

– Опоздали! – разрыдалась Марика.

И тут же велела ехать к сестре, не откладывая.

Вот и вся история.

Сестры плакали, касались своими ладонями лиц друг друга, словно мало было видеть, словно, чтобы поверить, надо еще как-то иначе воспринять, что все не снится, а происходит взаправду.

Потрясенная Саша испытывала какое-то совсем особенное чувство, новое понимание жизни пришло к ней.

Та давняя, первая в Сашиной жизни воскресная служба в храме связана была с большой печалью. Впервые ощутила она тогда стыд перед Богом. И в последний раз видела того, кто уже знал, что назавтра предаст ее.

Но сейчас, через столько лет, ее душа смущалась и трепетала при мысли о тщете и пустоте человеческих печалей. Ведь ее сестра была в тот день рядом – это ли не милость Бога?! И если бы Саша не дала тогда волю своему возмущению, а дождалась конца литургии, они с сестрой встретились бы несомненно, и Эмилия обняла бы отца, а Марика… Оооо! Об этом страшно даже подумать, какие беды приносит человеку его гнев, даже если в эту минуту кажется, что гнев этот неминуем, справедлив и благороден.

Тот далекий день, казавшийся Саше печальным знамением окончания ее юности, на самом деле знаменовал светлое и прекрасное, был свидетельством бесконечной любви Бога к своим неразумным чадам. Возможная встреча сестер – это ли не проявление Божественной любви? И боль от поругания в храме – это ли не зачаток любви к Богу, которую уже предчувствовало Сашино сердце?

Нет в жизни случайностей – Саша в этом убедилась.

Значит, встреча с Леней не случайна?

И обретение сестры – тоже некая закономерность?

С появлением Эмилии в их жизни у Саши возникло твердое ощущение какого-то перелома.

В начале жизни, в юности все истории, все повороты судьбы завязываются узелками. Эти памятные узелки временами не дают покоя, весьма чувствительно напоминая о себе. А потом чья-то невидимая рука – ррраз – и легко развязывает узелок, расставляет все по своим местам. Эмилия, казалось, была послана именно для этого.

При первой же возможности Саша со всем своим семейством отправилась к сестре на Балатон. Она везла с собой отцовские фотографии, какие-то его вещички из тех, что достались ей на память. Эмилия имела на них такое же право, как и она.

Марика не отходила от Саши ни на шаг.

– Кажется, она тебя любит теперь больше, чем меня! – смеялась Эмилия.

И правда, Саша была для Марики подтверждением дальнейшей жизни любимого ею человека после их разлуки.

– Доченька моя! – повторяла Марика Саше. – У меня теперь две девочки, две доченьки! И шесть внуков!

Поразительным было не только сходство сестер, но и их сыновей. Все они походили на своего деда как две капли воды. Но к сходству своих привычных внуков Марика давно уже присмотрелась, оно не удивляло ее так, как во внуках новых, доселе неведомых. Для Марики встреча с ними и была долгожданным свиданием с тем, о ком мечтала она долгие одинокие годы.

Конечно, они все вместе поехали в ближайшую субботу в храм, где когда-то крестили и Марику, и новорожденную Эмилию. Вместе причастились. Потом был большой семейный обед: вся венгерская родня собралась принимать в свои объятия новых родственников. Пили, пели, ели, танцевали, плакали, смеялись. Эмилия переводила тосты: за любовь, за дружбу, за русскую кровь в жилах внуков, за жизнь без границ и ненависти. Эх, мало ли о чем говорят за большим столом хмельные гости!

Все разбрелись на группки. Марика осталась рядом с Сашей, держа ее руку своей крепкой рукой. Эмилия переводила.

– Все, – промолвила названая Сашина мать, – теперь все сбылось. Умирать не страшно и не обидно. Вы есть, внуки есть. Что еще человеку желать?

Саша поцеловала Марику в теплую загорелую щеку. Она представила себе, как та была когда-то юной, как целовал ее отец…

Но Марика хотела сказать что-то очень-очень важное, чтобы обе дочери запомнили навсегда и своим детям передали. Она подняла указательный палец и кивнула старшей: переводи, мол.