Журнал «День и ночь» 2011-03 (83)
вернуться

Чучилина Римма Петровна
Шрифт:
Вам, кто, лёгок на помине и тяжёлый на подъём, сохранил в хорошей мине запрещённый стол и дом, кто на свежем минном поле рвёт опасные цветы, кто учился в нашей школе нелегальной красоты!

Осеннее несение креста

Может, чудо жизнь удочерило. Либо сам Господь усыновил? Никакие не нужны перила На святых ступенях синевы! Там все те, кто, вдруг покинув стаю, В новом тренируется строю. Некоторых ангелов я знаю И легко до пяток достаю. Только нет свободной там ступени. Очередь — живая — до небес! Души, поспевая на Успенье, Постепенно сбрасывают вес. В лесах распаренной нирваны — Аркады стрельчатой ирги. Лечу, но словно оловянный, — На этот свет не с той ноги. А лес — совсем не деревянный — Звук декламирует живой, И хвойные лесные ванны Смывают ропот вековой. Душа, как в сауне томится, И дух смолистый — как припой, А на серебряных ресницах По лесу бродит дождь грибной. Стреляют шишки по колёсам, Играют дуры в дурака, И достаются важным осам Останки пира пикника. Но берег спаривает пары Не только свадебных стрекоз, И открываются амбары Недекларированных поз. И Бог расстроен на два тома, Семь пятниц и девятый вал. Когда я вылетел из дома, Я словно дома побывал. Но стоит Богу оступиться Среди потерянных подков, Гром вяжет дождь на грозных спицах И собирает грибников. Спасибо, лес, спасибо, поле, Что дали Богу здесь простор И столько воздуха, и воли, И в рощу спрятали топор. Не поминайте, ветры, лиха, Сушите слёзы Ци Бай Ши. Не отлипает облепиха. Хоть вирши заново пиши! В Помпеях все сгорели заживо и не оставили кормил… Как долго я тебя приваживал, глазами зеркало кормил. Поил слезой, делился стужею и пресмыкался, словно уж. Шуршало зеркало бездушное переселениями душ. Мутнело, как чело оракула, сдвигая параллелограмм. Вдруг мне — в каракуле каракулей — пришло письмо из амальгам. Тем пеплом по краям измурзано и — видишь — вскрыто тут и там… И в нём всегда играет музыка, что так приваживает спам.

Воспитание

Когда, возвращаясь с обочин, Душа озаряла жильё, Как шла тебе чистая почта — Любви лицевое шитьё. Я был и сестрою, и братом; И мачо, и друг, и жиган. Ложились и думали рядом, И образ бельё обжигал. Зачем я поймал полнолунье На старом своём Маяке? Юродивый и полоумный, Сварился в твоём молоке И вышел и сильным, и новым И, дал мне Господь, молодым! И стал разведённым и вдовым, Женатым и холостым. Ты — нет, чтоб сидеть одесную Тихоней тишайших тихонь — Открыла заслонку печную И бросила песни в огонь. Заехав фарами за роуминг Из города куда-то прочь, В сугробах сумрачных черёмух Благоухала наша ночь. И от заката до рассвета, Покинув Киев и Москву, Река переплывала лето Под небом «Слова о полку».

Наталья Попова [58]

Предчувствие

58

Попова Наталья Николаевна, Санкт-Петербург, 1986 г. р.

Родилась в г. Зеленогорске (Красноярский край). Окончила с серебряной медалью гимназию и КГПУ им. В. П. Астафьева. Стихи пишет с 2004 года. Публиковалась в журнале «День и ночь», альманахе «Новый Енисейский литератор».

Летнему саду

Под сводами аллеи в жёлтых клёнах, у грани сумасшествия и чуда, сквозит эфир, опасно оголённый, разгаданный и пойманный лишь Буддой, Христом и вознесёнными святыми. Они к нему приблизились вплотную. А я всё силюсь вспомнить Его имя — ответ ищу беспомощно, вслепую. Вокруг босые женщины из камня из амфор поливают этим духом весь сад. И нить нащупывает память, шептание улавливает ухо. И запах обещает слишком много, а мысли натыкаются на вечность, скамья, в тени упрятанная Богом, готовит мне обещанную встречу. Ладонь в ладонь с Апрелем топать по мокрым улицам весны. Вдыхая запахи и шёпот, угадывая чьи-то сны, что бисером просыпал город, а ветер в закоулки смёл. Чтоб счастье каплями за ворот, чтоб только он с тобой брёл — Апрель… Твой верный спутник. Туго дыханья ваши сплетены. Ты ввек не сыщешь лучше друга у хрупкой юности весны. Ведь только он, худой, раскосый, простил естественность ресниц, твои остриженные косы и профиль твой в полёте птиц. Он примет всё, он всё полюбит, раскурит нежный фимиам. И редкие навстречу люди не потревожат ваш Сиам.

Минута молчания

Отголоски конца блокады В небе пасмурном января. На обочине Ленинграда Вот с минуту не говорят… Одинокие свечи в окнах И печальные капли с крыш. Под растаявшим снегом мокнет Долгожданная эта тишь…

Рука из облаков

Рука сложила пальцы в горсть и сыплет солью отношений. Так далеко безликий гость, а мы в фарфоровой мишени играем роли разных блюд: мы по зубам Тому, кто свыше. Обедню ангелы поют, Он внемлет им, а мы не слышим. И солью пропитавши ум, не уяснив всей сути, глупо, как тот индюк, горды от дум, лежим на дне в тарелке с супом.