– Ты скучала по родным местам?

Лицо Габриель омрачилось.

– С родными местами у меня связано много неприятных воспоминаний, Грегори...

Южный край плоскогорья туманов скалист и крут, но проводник легко нашел пологий спуск.

– Здесь гоняют овец на пастбища. Через месяц там, на пустошах, поднимется знатная трава, но еще через месяц все выгорит под солнцем, государь.

Лонгшир зеленым ковром лежал передо мной в легкой дымке. Вдали поблескивала река, а ближе, в нескольких милях горбатились крыши деревеньки.

Я приказал не останавливаться. Наш отряд проскакал через сонную деревню, сквозь собачий лай, мимо изумленных селян.

Первый привал мы сделали у городка Балластер на реке Дач, притоке Дойла.

Городок запер ворота, и теперь стража и любопытные глазели на нас со стен. Мы разместились от городка выше по течению в двух полетах стрелы.

Габриель подъехала ко мне на своей кобылке. В черном мужском костюме, в черном берете, под который она спрятала волосы. Простой серый дорожный плащ, и кинжал на поясе дополняли ее облик, то ли не богатого дворянина, то ли купеческого приказчика.

– Дальше я поеду одна!

– Габриель-это безрассудно!

– Я всегда смогу отвести глаза страже. В полночь вы должны быть у моста через Дач с востока от Лонгфорда. Условный сигнал– два фонаря, рядом, трижды потушенные на башне ворот. Ворота будут открыты для вас. Верь мне, Грегори, все получиться!

Я не удержался и положил ладонь на ее колено. Ее взгляд сверху, с седла был серьезен и сосредоточен.

– Да хранят тебя боги, Габи...

Набросив на голову капюшон плаща, с прямой спиной, моя магичка уехала так и не оглянувшись. Я долго смотрел ей вслед. Мой камердинер Майк дважды повторил приглашение к столу для обеда, прежде чем я его услышал.

До Лонгфорда всего два часа пути и я позволил парням отдохнуть и вздремнуть после обеда. Если можно назвать обедом копченый бекон, сыр и сухари, запитые родниковой водой.

Беспокойство томило меня. В груди поселилась пустота. Хотелось что-то делать, куда-то скакать. Ожидание становилось пыткой.

Я послал за Гринвудом и Гвеном и пересказал наш разговор с Габриель.

Гринвуд был настроен довольно мрачно.

– Дай Бог, если все получиться...Захватить с двумя тысячами столицу Лонгшира-значит попасть в саги и сказания, государь. К сожаленью жизнь не похожа на саги и сказания...

Гвен, напротив, был уверен в успехе.

– Я верю в Габриель, государь, у нее все получиться. Где вы там удача, государь!

Я отправил офицеров к их людям, и потянулось томительное ожидание.

Солнце уже клонилось к закату, когда клубы пыли с юга известили нас о приближении конного отряда.

Я поднял свой отряд и построил его в боевой порядок. Два конных реджимента уступом-впереди латники Гринвуда. Арбалетчики заняли позиции на флангах. Тетивы натянуты, стрелы наготове. Закатное солнце поблескивало на остриях пик латников.

Неизвестный противник показался из тучи пыли и растекся в стороны, охватывая нас полукольцом. Около двух тысяч латной конницы... Они слаженно развернулись в две шеренги. На пиках вились разноцветные флюгера.

Над рядами колыхнулся стяг-золотой лев на задних лапах-пеннон герцогов Лонгфорских. Центр рыцарской шеренги слегка раздался в стороны, и там появилась группа пышно одетых всадников.

– Гринвуд, если это герцогиня Лонгфордская, ты остаешься командиром отряда, до прибытия Жасса с основными силами.

– Государь, но герцогиня Габриель говорила...

– Она многое говорила, барон, а действовать предстоит нам...

Я тронул коня и направился вперед, сопровождаемый Гвеном, десятком конных стражей и знаменосцем с моим знаменем, лениво колышущимся на ветру.

Такой поворот событий, как ни странно успокоил меня. Нет ничего хуже неизвестности. Теперь же я видел, что письмо достигло адресата.

Луиза, герцогиня Лонгфорда остановила коня и ждала меня со своей свитой. Кроме Хэрри Эльсинера я не видел рядом с ней знакомых мне лиц.

– Я счастлива, приветствовать ваше величество на земле Лонгшира!

Воркующий грудной голос Луизы приятно обволакивал сознание.

Она улыбалась, чуть щуря глаза. Ее белый конь был украшен с небрежной роскошью, а уздечка, попона расшиты золотом. На Луизе было теплое бархатное зеленое платье, застегнутое до горла, но весьма изящное, с пышными рукавами с разрезами и высоким белым воротником. На голове кокетливо сдвинутый на бок крохотный берет с белоснежным пером.

– Ваша неземная красота, герцогиня, заставляет меня поверить, что я уже не на земле, а в раю и встретил ангела божьего!