Шон набросился на нее и повалил на кровать.

— Ты что?! — опешила Мэри. — С ума сошел?!

— Сошел! — с готовностью согласился тот, держа ее за запястья и навалясь всем телом. — Мэри, ты такая красотка, что и в самом деле недолго спятить. Ну что, порезвимся? Уверяю тебя, это куда приятнее, чем мечтать об этом кретине Джоне!

— Оставь меня! — Мэри охватила паника. Она пыталась высвободить руки, но он сжимал их как в тисках.

— Что, испугалась? — хмыкнул Шон и поцеловал ее в губы.

Мэри передернуло от отвращения, и она замотала головой.

— Убирайся отсюда! Сейчас же! Или я…

— Или что? — с издевкой спросил он. — Мэри, ну что ты сделаешь?

— Закричу.

— Кричи! Толку-то! — хохотнул Шон. — Наш с тобой папаша надрался и отрубился, эта старая дура Дотти дрыхнет как бревно, а твоя разлюбезная тетушка Элис после свары с лордом Брауном так расходилась, что наглоталась снотворного и теперь почивать изволит.

— Отпусти меня! — закричала Мэри, похолодев от страха. — Мне же больно!

— Сама виновата! Говорю тебе, дура, тебе понравится. Ты только не брыкайся…

Мэри сопротивлялась изо всех сил, но, чем больше она сопротивлялась, тем больше он возбуждался.

— А целок у меня еще не было! Не бойся, дура, я тебя научу разным штучкам, вот увидишь, тебе понравится! — сказал он и, заломив ей руки за спину, схватил за ворот ночной рубашки и одним движением разорвал до пояса. — Ну и ну! А сестрица-то у меня классная телка!

Мэри объял животный страх. Сердце стучало пулеметной очередью, она извивалась, пытаясь освободиться, а когда Шон свободной рукой начал шарить у нее под рубашкой, истошно закричала.

— Не хочешь по-хорошему? — усмехнулся он и зажал ей рот ладонью. — Заткнись, дура! Все равно я свое возьму. Не оставлять же такую целочку Джону!

Мэри изловчилась и укусила его в руку.

Шон ругнулся, ударил ее по лицу, а потом схватил за горло и принялся душить. Что было потом, Мэри помнила смутно. В памяти осталась лишь боль, а потом она словно оцепенела.

— Ну вот, теперь будет что рассказать при встрече драгоценному Джону! — хохотнул Шон, застегивая брюки. — А то, глядишь, и научишь кое-чему эту деревенщину!

Мэри молчала, глотая слезы.

— Спокойной ночи, мисс Браун! — с издевкой произнес он. — Сладких снов тебе, сестрица Мэри! — И он вышел.

Какое-то время Мэри лежала, обессилев от боли и унижения, а потом встала и пошла в душ. Сначала она с остервенением терла себя мочалкой, потом стояла под водой до тех пор, пока не окоченела, а потом вытерлась и надела свежую рубашку. Рваную скомкала и спрятала в глубь ящика комода.

Дрожа от холода и внутреннего озноба, Мэри забралась под одеяло, свернулась калачиком и дала волю слезам.

— Джон… — еле слышно прошептала она сквозь всхлипы. — Как мне жить без тебя? Господи, только бы я не забеременела от этого подонка! — Ее передернуло от отвращения. — Неужели мне не суждено быть с тобой, Джон?

На камине тикали часы, за окном начало светать, и под утро, обессилев от слез, Мэри забылась недолгим тревожным сном.

— Что с тобой, детка? — всполошилась Элис, когда Мэри спустилась к завтраку. — Да на тебе лица нет!

— Все в порядке, — избегая смотреть тетке в глаза, ответила Мэри. — Просто не выспалась…

— Хорошенький порядок! — возмутилась Дотти. — Худющая, бледнющая… Прямо зеленая вся! Спрашивается, какого лешего я целыми днями торчу у плиты?! Хозяин не стал ужинать, теперь вот не дождешься его к завтраку… — Она тяжко вздохнула. — То ли дело раньше! Помню, сэр Артур первым спускался в столовую и всегда кушал с большим аппетитом.

— Детка, а ты не заболела? — спросила Элис, с тревогой глядя на племянницу. — Вид у тебя ужасный! Вся бледная, синяки под глазами…

— Было бы странно, если бы я хорошо выглядела после всего, что на нас свалилось… — Мэри вздохнула и отвела глаза.

Ей очень хотелось излить душу, но она не могла заставить себя произнести слова: «Шон меня изнасиловал».

— Мэри, доверься мне! — уговаривала ее Элис. — Я же тебе почти как мать…

— Ты мне больше чем мать. — Мэри чувствовала себя виноватой. — И я тебе доверяю, но мне нечего тебе сказать. — Лгать Элис, самому близкому и родному человеку, было нелегко.

— Ну как знаешь… — обиделась та. — Только имей в виду, у тебя на лице все написано. — Она обернулась к Дороти: — А где Артур?