— Хорошо, что Дотти снова дома! — улыбнулась она, избегая затрагивать больную тему. — А скоро и ты, детка, будешь дома. И мы все втроем начнем перестраивать жизнь. Вот увидишь, все будет хорошо!

Внешне Мэри казалась спокойной, только сжала пальцами ручки кресла так, что побелели костяшки. Услышав преувеличенно бодрый голос тетки, она поняла все без слов.

— Пожалуйста, скажите мне, что он сказал.

Учитывая состояние племянницы, Элис не решалась сказать ей всю правду. Опустив глаза, она размышляла, как бы смягчить удар, и Мэри, почувствовав ее колебания, убедилась в своей правоте.

— Я знаю, Джон больше не вернется, — тихо повторила она, и голос ее дрогнул. Но она совладала с собой и продолжила уже спокойно, глядя Дороти в лицо: — Когда я узнала, что ты отправилась разыскивать Джона, я рассердилась и очень переживала. Но, я понимаю, ты сделала это из любви ко мне, и я от души благодарна тебе за это.

Дороти уже не раз возвращалась к мысли, что не в добрый час она отправилась на поиски Джона. Сожалела об этом и сейчас.

— Черт меня дернул поехать в этот Корнуолл! — сокрушалась она. — Верно говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад! — Она заглянула Мэри в лицо. — Детка, ей-Богу, ведь я хотела как лучше! Кто же знал, что все так обернется!..

— Я знаю, Дотти, и очень тебя люблю. Вы с тетей всегда думаете обо мне. И, если вы хотите, чтобы я начала все сначала, вы должны сказать мне правду, какой бы горькой она ни была. Как там Джон? Где работает? Что он сказал?

Кто знает, может, если она ожесточится, ей будет легче забыть Джона? — пришло в голову Элис.

— Прошу вас, скажите мне всю правду! — настаивала Мэри. — Уверяю вас, мне так будет лучше.

Элис колебалась. С одной стороны, надо подсластить пилюлю, а с другой… Есть ли у нее право скрывать от Мэри истинное положение вещей?

— Джон собирается жениться, — сказала Элис и тяжко вздохнула, со страхом ожидая, как среагирует Мэри, и приготовилась ее утешать. Сказать, что Джон скоро станет отцом, у нее язык не повернулся.

Услышав такую новость, Мэри сжалась, словно от удара, и вспомнила каждое слово, сказанное им когда-то, каждый жест, каждое его обещание… Джон уверял, что однажды она станет его женой. Это помогало ей жить. А теперь все кончено. Мечты остаются мечтами, а ей надо жить чем-то еще.

— Прости, детка, что я так говорю, но раз уж так случилось, что Джон забыл тебя, значит, он тебя недостоин. И выброси его из головы.

Мэри заметила, как Дотти и Элис обменялись взглядами, и, зная обеих, спросила:

— Вы от меня еще что-то скрываете?

— Ты права, есть кое-что еще… — пробормотала Дороти и, собравшись с духом, сказала все как есть: — Джон женится, а еще… а еще скоро он станет отцом. — Она замолчала, опасаясь, как и Элис, что такой удар сломит Мэри.

— Спасибо, Дотти, что сказала мне все как есть. — Мэри откинулась на спинку кресла, снова судорожно схватилась за ручки и прикрыла глаза. Она была потрясена. — Что ж, все идет своим чередом… Джон начал новую жизнь. Он хорош собой, трудолюбив, и у него доброе сердце. Как никто другой, он заслуживает счастья.

Дотти и Элис в недоумении переглянулись, а Мэри продолжила:

— И я его ничуть не осуждаю за то, что он решил начать жизнь сначала. Я желаю ему всего самого хорошего. Я рада, что он снова полюбил. И благодарна ему за это, потому что теперь и мне самой будет легче расстаться с прошлым и смотреть вперед, в новую жизнь.

— Детка, ты никогда не перестанешь удивлять меня! — покачала головой Элис, восхищаясь силой воли своей племянницы. Откуда у нее такая мудрость? И где эта хрупкая девочка черпает силы, чтобы преодолевать несчастья, которые одно за другим сыплются ей на голову?! Элис подошла к ней и крепко обняла ее. — Ты у меня сильная! Теперь я точно знаю, все будет хорошо.

— Как вы думаете, — спросила Дороти, когда они с Элис возвращались из больницы, — с девочкой все в порядке?

— Думаю, теперь все в порядке. Удар был сильным, но она выстояла. А самое главное — теперь Мэри осознала, что Джон для нее потерян навсегда. Она смирилась с этим, только, боюсь, не скоро забудет о его существовании.

После их ухода Мэри еще долго сидела в кресле ссутулясь, словно состарившись на сто лет. Принесли и унесли ужин. Мэри уложили в постель, и она смотрела, как санитарки меняют белье, прибираются в палате и сдают смену.

Вскоре погасили свет, все ушли и наступила тишина. Мэри думала об Элис и Дороти и поклялась больше не делать ничего, что заставит их переживать. Думала она и о Джоне, о его новой любви, и сердце у нее сжималось от боли.

— Прощай, Джон! — шепнула она, уткнувшись в подушку. — И будь счастлив!

Внезапно воспоминания разом нахлынули на нее, и Мэри чуть не захлебнулась от слез. Горе, любовь, разрушенные мечты — все слилось воедино, и этот безудержный поток хлынул, точно прорвало плотину, смывая все, что еще оставалось в ее душе от несбыточных надежд.