— Итак, ты утверждаешь, что замужем?

— Да.

— Какой степени брак?

Об этом Кайра ей сказать не забыла. Она посоветовала назвать вторую степень, при которой мужчина и женщина имели право поддерживать отношения с другими партнерами, но на мужчину ложились расходы на содержание любого ребенка, рожденного в браке. Разные степени брака внедрились в законодательство, когда резко упала рождаемость.

— Второй степени.

— Что ж, вне зависимости от степени, муж ведь отсутствует, так?

— Так, — пришлось согласиться Мааре.

— И поэтому придется тебе вернуться в тюрьму. Если в течение недели муж не объявится, включим тебя в программу воспроизводства.

В сопровождении двоих охранников Маара вернулась в тюрьму. Когда ее вели в суд, она слишком волновалась, чтобы много заметить. Теперь же она успокоилась, внимательно разглядывала улицы, надеясь высмотреть Данна, и видела много нового. Гойдел сильно отличался от небольших городков ниже по реке, в несколько раз превышая их размерами. Фасады домов здесь штукатурили, они уже не казались продолжением грязного речного берега, выделялись белизной, иногда желтым, розовым, чаще сероватым цветом. Чистотой и свежестью они не отличались, чаще всего нуждались в основательном ремонте, как и камышовые кровли, в которых охотно гнездились птицы — да и мало ли кто еще… Хватало и брошенных зданий. Но улицы кишели народом в пестрых цветных и полосатых одеждах из той же ткани, что и одежда, спрятанная на дне ее мешка. Тонкая, нежная ткань, вышивка на вороте и манжетах, кружева. Народ упитанный и, что бросается в глаза, уверенный в себе, спокойный, не задерганный. Люди спокойно расхаживали, стояли группами и парами, разговаривали, смеялись. В садиках перед домами люди сидели на траве, ели, пили, шутили. Охранники ее тоже шагали, как будто прогуливаясь, иной раз останавливаясь, чтобы что-нибудь объяснить узнице, обмениваясь репликами со встречными знакомыми. Так, с шуточками, легко и непринужденно они сдали Маару надзирательницам. Маара видела, что женщины эти умные, ушлые, и решилась им довериться. Что еще оставалось делать?

Маара спросила их в лоб, не помогут ли они ей избавиться от ребенка. Спрашивала шепотом, так что даже до стен звук не долетал. Женщины не удивились. Таким же еле слышным шепотом одна из них сказала, что, если такое откроется, то всем им грозит смерть. Вторая, однако, добавила, что вопрос в том, сколько им заплатят.

Маара сунула руки под платье, чтобы вытащить монету, и поняла смехотворность своего жеста. Как будто им трудно задрать ей платье и сдернуть денежный пояс… Она развязала пояс, вынула его. Двадцать две монеты. Она предложила им одну. Надзирательницы осмотрели монету, прикусили. Потребовали еще одну. Мааре показалось, что соблазн отобрать у нее все окажется слишком велик, но надзирательницы приказали спрятать остальное на прежнее место. Ей сказали, что, к счастью, в тюрьме, кроме нее, больше нет заключенных. Иначе они бы не решились. Еще пояснили, что их часто просят о лекарствах для укрепления плода и что эта их репутация только поможет скрыть то, что они проделают над Маарой.

Тут же они принялись поить свою узницу какой-то горькой дрянью, нагревая ее чуть ли не до кипения. Так прошло три дня. На четвертый, очень поздно ночью, они положили Маару на поддон и начали обрабатывать ее живот, сначала снаружи, затем перешли внутрь. Умелые пальцы нащупывали матку, искали плод. От боли Маара потеряла сознание, затем очнулась, а они все шарили в ней и тискали ее, внимательно следя за лицом страдалицы и давая ей время от времени выпить еще что-то, уже не столь противное.

К утру Маара ощутила меж ног жар.

— Хочешь взглянуть?

Маара уловила в кровавом месиве очертания крохотного существа. Она ощутила болезненный укол в сердце, больнее, чем ножом, зажмурилась и замотала головой. Она жалела, что согласилась посмотреть.

— Три месяца. Может, чуток старше.

Ребенок Мерикса родился живым, но вскоре умер. С мертвым плодом одна из женщин выскочила наружу, в саванну, — тюрьма находилась на самой окраине города. Вернувшись, как будто отрубила:

— Всё.

Был ли у нее выбор? Ребенок Мерикса или Данн. Маара утешала себя тем, что ребенок все равно бы не выжил, не пережил путешествия по реке в жару. Нет, выбора не было.

Надзирательницы оставили ее отсыпаться и разбудили, чтобы сообщить о появлении Данна. Он сразу направился в суд и предъявил на нее права. Смотрели на него с подозрением. Он всем казался больным. Маара понимала, что причина этого — страх. Чего ему стоило приблизиться к стражникам, охранявшим суд! Она ощущала страх маленького Данна, видела его лицо, лицо перепуганного до смерти малыша.

— Сказали ему, что ты выкинула, — сообщил стражник, принесший весть о прибытии Данна.

Прежде чем выйти из тюрьмы, Маара снова обратилась к надзирательницам с просьбой разменять одну или две монеты.

— Две. Каждая по одной. И полной стоимости не дадим. Слишком опасно.

Она отдала им две монеты, оставив в поясе девятнадцать, и вскоре получила кучу мелких, легких серых металлических чешуек. Примерно половина стоимости. Но Маара не жаловалась. Ссыпала мелочь в мешок, поблагодарила благодетельниц, и они обнялись на прощание.

Данн ждал в гостинице. Он выздоровел, но испуг доводил его до болезненного состояния. Когда Маара поблагодарила брата за то, что он спас ее своим прибытием, Данн разрыдался и прильнул к ней, почти как маленький, но не совсем. Чувствовалось в нем упорство взрослого, ответственность. И голос звучал по-мужски:

— Маара, если бы я тебя потерял… — Нет, это произнес не малыш.

— А если бы я тебя потеряла…

Они не привыкли к физическому контакту, но сейчас не могли без него обойтись. Обнявшись, оба сидели на кровати, отдыхали душой. Маара чувствовала, как напряжение покидает его тело, как успокаивается она сама.