Даже стать сёгуном.

Окубо покачал головой, словно просыпаясь. Наверное, он уже сошел с ума, раз ему на ум приходят столь пагубные и запретные мысли.

В этот момент Хонда тоже рассматривал некий предмет, в котором, однако, не чувствовалось никакой мистической силы. Перед ним стояла простая глиняная чашка, наполненная пенистым горьким варевом, которое получается, если чай заварить по всем правилам.

— Что-то не так, Хонда-сама?

Тот пристально посмотрел на своего спутника, с безукоризненным изяществом приготовившего чай.

— Нет, все в порядке.

На самом деле у него были причины для беспокойства. То, чем он занимался сейчас, противоречит всем его жизненным установкам. Простой воин Хонда, который верой и правдой служил дому Токугава, теперь делал то, что крайне его смущало. Однако в силу изменения порядка в стране ему необходимо меняться самому.

Боги видят, как изменился Иэясу-сама. Хонда служил ему практически с самого начала, когда молодой господин пытался сохранить контроль над собственными владениями, борясь с могущественными, многочисленными и враждебными даймё. Поначалу Иэясу был крайне осторожен. О нем тогда говорили, что он проверяет даже каменный мост, прежде чем ступить на него. Он знал о своих недостатках, но не желал отказываться от них.

Однако с изменением обстоятельств изменилась и его жизненная позиция. Теперь Иэясу принял грозный титул сёгуна как награду за многолетнюю борьбу, насыщенную интригами. Но Хонда понимал, что существование любого человека можно пресечь одним ударом меча. Жизнь — весьма эфемерная штука. Да и меч не всегда идет в ход. Совсем недавно правителя едва не застрелил какой-то вооруженный бандит, засевший на ягуре. В такого рода смерти нет ничего возвышенного, условности бусидо тут не играют никакой роли. Попади пуля в Иэясу, он погиб бы, как Накамура.

Хонда фыркнул.

— Ты что-то сказал, Хонда-сама?

Даймё поднял взгляд от чашки с чаем. Он держал ее обеими руками, одной за дно, а другой за край, как и подобает самураю. Несмотря на положение, в котором он оказался, ему не хотелось, чтобы его считали варваром.

— Нет, — ответил Хонда, поставив чашку. — Пора отправляться в путь.

— Добро пожаловать!..

Беззубый человек у дверей низко поклонился и, потирая руки в предчувствии барыша, впустил Кадзэ и бакалейщика в дом. Торговец счел должным отблагодарить самурая за его помощь, а Мацуяма не нашел уважительной причины для отказа.

Дом, где размещался игорный притон, оказался довольно большим, однако никакой вывески у входа не оказалось. Как и многие здания в Эдо, он имел вид временной постройки. Внешняя отделка, к которой японские плотники обычно относятся с большой щепетильностью, теперь выполнялась весьма неряшливо: на строительстве были заняты неопытные работники. Только богачи, вроде новых даймё, наводнивших столицу, могли нанять хороших мастеровых.

У входа Кадзэ снял сандалии. Теперь Мацуяма носил с собой меч, решив отказаться от маскировки. Пусть его считают ронином. После встречи с бандитами в доме бакалейщика всем стало окончательно ясно, кто он такой на самом деле.

— Сегодня мы просто выпьем, — сказал бакалейщик.

Беззубый, по-прежнему улыбаясь застывшей улыбкой, провел гостей в глубину дома. За одной из жалких сёдзи, ширм, стоящих вдоль коридора, послышался стук костей. Раздался негромкий возглас: игроки увидели результат броска.

— Кому принадлежит это заведение? — спросил Кадзэ.

Бакалейщик отвел глаза и промолчал, а беззубый, не обратив внимания на его смущение, сказал:

— Оно принадлежит господину Акинари, самурай-сама. Здесь подается самое дешевое сакэ и ведется самая честная игра во всем Эдо. Я уверен, тебе здесь понравится и ты еще не раз вернешься сюда. Твой друг у нас постоянный гость. Да все клиенты тут завсегдатаи. Они знают, что хозяин Акинари никогда никого не обманывает.

Кадзэ посмотрел на бакалейщика с некоторым удивлением. Тот довольно кисло улыбнулся. Приглашая Кадзэ, он думал не только о выпивке. Очевидно, ему хотелось знать, остается ли в силе договор, заключенный с людьми Акинари: пустят ли его в игорный дом. Торговец взял с собой самурая, чтобы тот в случае чего мог защитить его.

Беззубый раздвинул ширму, которая ничем не отличалась от других. Вот только в комнате, которая находилась за ней, люди не играли, а пили. Кадзэ и купец нашли свободное место на татами и сели друг напротив друга. По японской традиции они символически отгородились от остальных, создав свое собственное личное пространство.

Кадзэ и бакалейщик заказали сакэ. Беззубый побежал выполнять заказ и вскоре вернулся с железным чайником, наполненным горячей водой. В воде лежали две фарфоровые фляжки. Он поставил чайник и протянул гостям чашки для сакэ — маленькие синие пиалы, украшенные хризантемами. По японскому обычаю бакалейщик наполнил чашку Кадзэ, тот ответил тем же.