Хонда, которого насторожило желание Ёсиды руководить ходом расследования, подался вперед:

— Я пошлю туда своих людей.

Сёгун понимал, что Хонда хочет помочь ему, однако возразил:

— Люди Ёсиды-сан уже расследуют это дело. Пусть уж они доведут его до конца.

Явно недовольный Хонда вынужден был согласиться:

— Да, повелитель.

— Благодарю тебя за то, что прикрыл меня от возможных выстрелов, — повернулся Иэясу к Хонде. — Ты и Ёсида-сан действовали быстро и решительно. Долг каждого слуги умереть, защищая своего господина. Вы проявили большую смелость.

В этих словах звучал укор в адрес Тоямы и Окубо, чьи лица заметно покраснели.

— Но, Иэясу-сама… — начал Тояма.

— Не хочу сейчас говорить об этом. — Голос правителя звучал совершенно спокойно, однако его тон моментально заставил Тояму умолкнуть. Иэясу с удовлетворением отметил, что у Окубо хватило здравого смысла держать рот на замке.

Ёсида извинился и отправился проверять крыши домов, а Иэясу велел привести главного зодчего.

Слуги поспешили исполнить приказание. Когда архитектора привели, правитель обратился к нему:

— Я решил увеличить размеры замка. Кроме того, повелеваю: ни одна постройка в городе не должна быть выше стен моей резиденции.

Зодчий был удивлен, что сёгун так спокоен после попытки покушения на его жизнь и готов обсуждать прочие дела. Впрочем, Иэясу издавна славился тем, что постоянно думал о разных важных вещах. Однажды в самый драматический момент пьесы театра Но, который настолько занимал Иэясу, что он неоднократно сам играл в постановках, правитель наклонился к одному даймё и заметил: «А не пора ли и нам рубить бамбук для воинских знамен?»

— Насколько нужно увеличить размеры замка, повелитель? — запнувшись, спросил зодчий.

— Полагаю, что четырнадцати тысяч шагов для внешней стены будет достаточно.

— Иэясу-сама, это намного превысит теперешнюю смету!..

— Сегодняшние события оправдывают подобные изменения, — холодно ответил сёгун.

— Слушаюсь, повелитель…

— Когда составишь новую смету, сообщи мне. Я дам приказ даймё, и они внесут деньги.

Взмахом руки Иэясу отпустил зодчего, затем приказал подать чай и отдал должное горячему напитку — как будто никто только что не покушался на его жизнь.

— У меня новости, — поклонился Ёсида.

Иэясу поднял бровь, однако не промолвил ни слова, ожидая, что скажет вассал. Лицо правителя с отвисшими щеками и тонкими усами ничего не выражало. Темя Токугавы было выбрито, как у всех самураев. Почти все волосы у него поседели, сохранилось лишь несколько черных прядей.

— Мы нашли убитого стражника на ягуре, что напротив стены замка. У него перерезано горло. Скорее всего убийца находился именно там. От нее до стены около ста сорока шагов, так что ты прав, повелитель: использовалось не обычное ружье. Более того, нам стало известно, кто убийца.

Иэясу сидел неподвижно, ожидая окончания, однако другие даймё в чайном домике не могли скрыть своего возбуждения.

— Один из старших стражников находился в толпе и видел странного уличного актера, который показался ему знакомым, однако он не смог припомнить, где видел его лицо. Потом появился ты, повелитель, и стражнику стало не до воспоминаний. После выстрела началась паника. Простолюдины волновались за твою безопасность, Иэясу-сама. Стражник сказал, что сразу бросился искать убийцу. Подобно нам, он считал, что выстрел произведен из толпы, однако клянется, что человек, привлекший его внимание, куда-то пропал. Очевидно, этот актер укрылся на ягуре, чтобы оттуда стрелять в тебя, Иэясу-сама.

— Ради богов, скажи, кто убийца? — не сдержавшись, воскликнул Хонда. Впрочем, сёгун давно знал своего верного товарища и прощал ему подобные нарушения этикета.

— Он в списке людей, разыскиваемых нами после Сэкигахары, — произнес Ёсида.

Иэясу взглянул на Окубо и увидел, как испещренное шрамами лицо самурая покраснело от гнева.

Интересно, отметил про себя сёгун.

— Да-да, кто он такой? — с любопытством спросил Тояма, и Иэясу подумал, не отослать ли его куда-нибудь на Сикоку или Кюсю. Невежество этого вассала в отношении правил поведения, принятых среди настоящих воинов-самураев, становилось совершенно неприемлемым.

— Он тот, кто победил в состязании на мечах, которое проводил Хидэёси-сама много лет назад, — отвечал Хонда. — Окубо-сама имел честь знать его! — со смехом добавил он.

Даже Тояма понял смысл намека. Окубо покалечили во время этого состязания. Хотя бойцы дрались деревянными мечами, один самурай был убит, ибо все старались победить. В решающем поединке Окубо потерпел поражение, а победитель на всю жизнь отметил своего противника, оставив ему шрам на лице и покалечив левую ногу.