— Я стараюсь собрать за весну, лето и осень как можно больше материалов, — сказала Джэн. — В доме хватает места, чтобы разложить все это на просушку. Я отвела для этого целую комнату наверху. А в саду за домом я сама выращиваю мяту, лаванду, фиалки, розы и кое-что еще. Потом я сушу все это, перемалываю, раскладываю по мешочкам и продаю.

Дуг удивленно присвистнул.

— А вы, оказывается, многосторонняя личность, мисс Ингрэм.

Улыбнувшись ему через плечо, Джэн села в машину:

— Скорее бережливая, мистер Маклеод. Это наверняка понравилось бы вашим шотландским предкам.

Дуг уселся за руль и завел мотор:

— Похоже, в следующий раз меня пригласят на обед с домашней лапшой.

— Мечтать не вредно, — рассмеялась Джэн. — Но, к сожалению, я не такая хозяйственная. К тому же я специализируюсь на выпечке, которую потом раскрашиваю. Однако идея звучит заманчиво. Я знаю небольшой ресторанчик, скорее даже кафе, где подают прекрасный домашний суп с лапшой.

От одной мысли об этом у Дуга засосало под ложечкой.

— Согласен, — сказал он. — Говори, куда ехать.

Они поели вкусной домашней лапши, заказали кофе со сливками и по куску яблочного пирога. Остановив машину у дома Джэн, Дуг чувствовал, как радость от того, что он провел весь день в обществе Джэнел, переполняет его.

Она с таким энтузиазмом обследовала вместе с ним постоялые дворы вдоль национальной дороги. А Дуг, в свою очередь, разделял ее восторг по поводу находки сухой лозы.

За обедом Джэн рассказала ему много интересного о своих поделках, поразив его разнообразием вещей, которые она создает. Дуг постоянно сравнивал Джэнел со своей бывшей невестой и спрашивал себя, за что он вообще мог полюбить Тину.

Она была одним из атрибутов его нью-йоркской жизни, красивым телом, которое прекрасно выглядело в коротких платьях с открытыми плечами, которые так любил Дуг. Тина знала каждого, кто хоть что-то значил в мире искусства. Она не хотела заниматься искусством сама. Ее вполне устраивала возможность появляться на людях в обществе известных художников.

Они встретились в одной небольшой галерее и провели вместе вечер. Пожалуй, оба выпили тогда слишком много шампанского. Дуг пригласил Тину к себе домой, настояв на том, что хочет показать ей свои скульптуры. Тина поразила его квалифицированной оценкой его работы. Она заявила, что Дуг непременно должен добиться успеха.

До того, как Тина заставила его сконцентрироваться на скульптуре и уделять меньше времени графике, Дуг считал возню с глиной обычным хобби. Но после того, как Тина навела его на эту мысль, он стал всерьез подумывать о карьере скульптора и владельца собственной галереи.

Здравый смысл всегда был сильной стороной Дугласа Маклеода. Этим он сильно отличался от Джейсона. Итак, Дуг начал изучать открывающиеся перед ним возможности. Он посещал каждое открытие галереи, каждую художественную выставку. Еще Дуг выбирался иногда за пределы Нью-Йорка и посещал выставки в небольших провинциальных музеях. И иногда они казались ему гораздо интереснее экспозиции модных нью-йоркских галерей. Единственное, чего здесь не хватало, это напыщенных псевдомеценатов с туго набитыми кошельками, обожавших давать интервью о своем участии в культурной жизни, то и дело вставляя в разговор известные имена и художественные термины, о значении которых не имели ни малейшего понятия.

В музеях маленьких городков, напротив, царила атмосфера духовного единения людей, понимающих и ценящих искусство.

Скульптура, которой он занимался, была предназначена для широкой публики, а не для глаз кучки коллекционеров. Надо было завязать нужные знакомства, и Дуг вполне преуспел в этом деле. Конечной целью было приобретение не только собственной мастерской, но и собственной галереи.

Когда Дуг поделился этой идеей с Тиной, она пришла в негодование, узнав, что он представляет будущее совсем иначе, чем она, и не намерен ориентироваться на богатых коллекционеров.

Сейчас, оглядываясь назад, Дуг понимал, что Тина никогда не вписывалась в ту жизнь, к которой он привык.

Джэн Ингрэм была совсем другим человеком.

Она понятия не имела о планах Дуга. Он был приятно удивлен, когда Джэн рассказала ему, что продает свои поделки в Индианаполисе. Джэн сказала, что ей очень приятно сидеть в киоске, наблюдая за предпраздничной суетой прохожих, за другими художниками, продающими поблизости свои произведения, рассказывать о том, как все они дружат.

— Я пыталась привлечь к этому делу Джейсона. Ведь если бы он принял участие хотя бы в каждой третьей выставке, о которой я ему говорила, то давно распродал бы половину картин. Но Джейс не в состоянии оформить заявку и послать ее куда нужно, — сказала Джэн, когда они пили кофе. — Ты ведь знаешь Джейсона. Если уж он решил не думать об успехе, ничто не сдвинет его с мертвой точки.