В то же время в салоне Блоха развернул газету, прикрывая Игоря. Тот, положив пупса на колени, задрал распашонку и отклеил пластырь с распоротого живота куклы. Вытащил сверток, развернул и опустил пистолет в карман углубившемуся в чтение Блохе, затем извлек второй…

Мишка сунул гранату обратно в косметичку и отдал Соне. Передернул затвор автомата и вставил его в ременную подвеску под пиджаком.

— Кто, по-твоему? — спросил он.

— В последнем ряду справа, в белом плаще. Или перед ним.

В отсек заглянула стюардесса:

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо, — спокойно ответила Соня. — Уже прошло…

Они вернулись на места. Мишка на ходу окинул взглядом спортивного парня в белом плаще и сидящего перед ним лысоватого крепкого мужика…

Самолет набрал высоту, погасло световое табло «Пристегнуть ремни, не курить». Пассажиры заерзали, свободнее устраиваясь в креслах, кто-то приподнялся, снял ветровку и забросил на багажную полку.

Ребята переглянулись. Блоха аккуратно сложил газету, пальцы его заметно дрожали. Соня нажала кнопку вызова. Из переднего отсека появилась стюардесса, наклонилась к ней.

— Простите, у вас нет нашатырного спирта? — вымученно улыбнулась Соня. — У меня голова кружится…

— Конечно. Одну секунду.

Соня, сжимая ладонями виски, пошла за ней.

— Следите за последним рядом, — шепнул Мишка Блохе, вскочил и, бережно поддерживая Соню, исчез вместе с ней за шторками.

Стюардесса, шарившая в шкафу, обернулась:

— Сидите, я сейчас вам… — Она метнулась к переговорнику, но Мишка схватил ее за шею и с размаху придавил к стене:

— Стоять! — он стволом откинул ей назад голову. — Ни звука! Поняла?

Девчонка косила на него круглыми от ужаса глазами.

— Они не откроют. У них приказ… — пролепетала она.

— Слушай внимательно. Сейчас ты будешь делать и говорить, что я скажу. Ни одного лишнего слова, никаких паролей! Поняла?..

В кабине пилотов включился переговорник внутренней связи:

— Командир, разгерметизация во втором салоне!

— Черт… — командир досадливо обернулся к бортмеханику. — Валера, посмотри, что там!

Бортмеханик шагнул к двери, мельком глянул в глазок…

Мишка, присевший за спиной стюардессы, на одном движении пружинисто разогнулся, отшвырнул ее в сторону, ударил бортмеханика стволом в живот и ворвался в кабину:

— Все на местах! Не двигаться! Руки на штурвал!

Одновременно в салоне вскочили Игорь и Блоха, встали по обе стороны прохода и разом вскинув пистолеты:

— Всем сидеть! Сидеть! Не двигаться!

Взвизгнули женщины, пассажиры пригибались, прячась за спинками…

Мишка стволом наклонил к штурвалу командира и вытащил у него из кобуры пистолет.

— Где охранник?

— В первом салоне.

— Ряд? Место? Быстро!

— Не знаю. Нас не предупреждают.

Мишка взвел пистолет и, не сводя глаз с пилотов, протянул назад Соне. Соня вытолкнула стюардессу в салон, усадила в свое кресло и встала рядом с Игорем, подняв пистолет. Игорь тотчас ушел в кабину. Мишка, уступив ему свой пост и оборвав по пути шторы, пробежал в конец салона к парню в белом плаще:

— Руки на подлокотники! — Он похлопал по плащу под мышками, потом обыскал лысоватого мужика, оглянулся, проверил еще двоих. В это время мимо него промчался во второй салон Блоха, обрывая оставшиеся шторы. Наконец они замерли на одной линии по всей длине самолета, чутко поводя стволами на каждое движение. За все время захвата они не сказали друг другу ни слова и даже не взглянули друг на друга, четко, как на тренировке, меняясь местами.

В самолете стало тихо, только плакал испуганный ребенок. Мать изо всех сил прижимала его к себе, пытаясь заглушить единственный живой звук, раздающийся в гробовой тишине…

Игорь, держа в одной руке пистолет, в другой школьную тетрадку в клеточку, поглядывал на приборы, сверяясь с записями.

Командир прикрыл ладонью микрофон и обернулся к нему:

— Меня спрашивают, почему изменили курс. Что я должен ответить?

— Что хотите.

Командир подождал еще, потом начал медленно говорить, вопросительно поглядывая на Игоря:

— Москва, это борт четырнадцать сорок… У нас «набат»… Эта свадьба, которую ждали в порту. У них оружие и гранаты. Требуют лететь в Стокгольм.