Но следующие слова элегантной дамы из комиссии министерства заставили Ирку позабыть даже о необходимости защищаться от караулящего ее убийцы ведьм и затаить дыхание.

– Лучше, конечно, сегодня распустить детей по домам, так, для перестраховки, вдруг я все-таки ошиблась! – повернувшись к Екатерине Семеновне, объявила дама.

Контрольная! Ирка в упоении прикрыла глаза. Неужели пронесет? Без этой контрольной у нее по алгебре нормально в семестре выходит… «Тетенька из комиссии, родная, я тебя всю жизнь обожать буду, если контрольную отменят! Лишь бы Баба Катя согласилась!» – Ирка выжидательно уставилась в лицо «классной».

– Кроме тех, кто участвует в представлении! – машинально пробормотала Баба Катя.

Наташка Шпак восторженно взвизгнула.

– Андрей! Отпусти Хортицу! Она и без тебя в туалет сходит! – принялась командовать Баба Катя, аж воспрянувшая от понимания, что эпидемия не испортит показатели школы в глазах высокой комиссии. – Шпак! Быстро ставить декорации! Вы трое – марш к врачу! Вы обе убирайтесь отсюда! – рыкнула она на Наташку и Ирку. – А вы, Ганна Николаевна… – тон Бабы Кати стал почтительным.

– Я сейчас приду, – величественно кивнула дама из комиссии.

Подпихиваемые в спины мальчишки вылетели из туалета – Андрей все оборачивался и размахивал руками. Вероятно, это означало, что он будет ждать Ирку внизу. Прикрывая прыщавые лица, кинулись прочь девчонки, в дверь скользнула торжествующе улыбающаяся Наташка… Ирка наладилась следом.

– А вы, милочка, задержитесь на минутку, – приказ полетел Ирке в спину небрежно, как камешек в пруд, но она мгновенно остановилась. Обернулась.

– Ну и что вы себе позволяете, юная ведьма, великая заклинательница прыщей? – тоном директора, отчитывающего гоняющего по коридору первоклассника, поинтересовалась дама. – И почему вы тут, когда я велела сидеть тихо и ждать меня? – и окинула Ирку таким ВЗГЛЯДОМ, что… девчонка моментально ее узнала!

– А… А где ваша коса? – Ирка провела пальцем вокруг головы, намекая на уложенную кругом косу. – Как у этой…

– Коса у меня была вовсе не как у «этой»! – раздраженно бросила Ганна Николаевна, глядя на себя в зеркало и поправляя изящно выстриженные пряди. – Давно следовало сменить стилиста! Унизительно, когда все думают, что ты одеваешься под свою же роб… – она вдруг осеклась и настороженно покосилась на Ирку.

– Под кого? – изумленно охнула Ирка.

– Никого! – отрезала Ганна Николаевна. – А мы разве уже встречались? – она поглядела на Ирку пустым, неузнающим взглядом.

Ну да, она небось тогда, в супермаркете, Ирку и не заметила, наверняка из-за этой косы вокруг головы на Ганну Николаевну постоянно пялились – неудивительно, что она имидж сменила, странно, что только сейчас. Сделала бы это раньше – Ирка бы на нее не засмотрелась, не прихватила из супермаркета масло, не познакомилась с Лешей и… тот не спер бы у нее целую сумку продуктов!

– Впрочем, неважно! – Ганна Николаевна тряхнула головой, уложенные вдоль лица пряди разлетелись. – Поговорим о деле. Он уже появился?

– Кто, Леша? – машинально переспросила Ирка, продолжая думать о подлом Леше, – хочешь-не хочешь, придется опять в магазин идти, нельзя же совсем без продуктов. А вот пойдет в тот же самый супермаркет – интересно, как этот ворюга осмелится ей в глаза посмотреть…

– Какой еще… Леша? – слабым голосом переспросила Ганна Николаевна. – При чем тут… Леша?

– Извините… Я задумалась, – девчонка потрясла головой, отгоняя посторонние мысли. – А вы про кого спрашивали?

– Про Спиридона! – все тем же слабым голосом выдохнула Ганна Николаевна. – Естественно, я говорила про убийцу ведьм!

– Вы знаете Спиридона? – глуповато пробормотала Ирка – ясно же, знает! И вот тут наконец все в ее голове встало на свои места! Просто характерная коса и костюмчик сбивали с толку – но она видела Ганну Николаевну не только в супермаркете! Еще и в воспоминаниях ведьмочки Серафины! Чужая, приезжая, та, что известила римский ковен о приходе убийцы, – бегущая навстречу Бефане стройная женщина и гулкий рокот железа под ударами каблуков.

Ирка медленно попятилась, глядя на женщину как на готовую кинуться кобру.

– Вы – это она, – медленно сказала она. И сама себе не очень-то веря, прошептала: – Киевская ведьма! Та самая!

Ганна Николаевна вскинула голову, хотела улыбнуться гордо и презрительно, но губы у нее задрожали, улыбка вышла жалкой, вымученной. И сама она неуловимо изменилась – на миг обвисла кожа на щеках, безупречные веки потяжелели, собираясь складочками морщин, стройная фигура сгорбилась. Сейчас это была совсем не та холеная надменная дама. Она казалась просто бесконечно уставшей и… старой.