– Я думаю… самого. Хотя… может быть и Вестура. Кстати, я еще раз прочел протоколы, следователи Багранта обратили внимание на одну деталь, слуги не нашли на месте преступления ни одной вилки и ножа, зато были остатки десерта… не руками же его гости ели?

– Меня больше интересует, куда делись странные личности, принесшие Гизелиуса от Вестура, в отчете, который передал наш наблюдатель, полно несовпадений… впрочем, мы это обсуждали.

– На какое время Вестур назначил штурм?

– На завтрашнее утро.

– Значит, подкрепление должно к этому времени быть на месте?

– И наши люди тоже. Нужно будет немного его подстегнуть на открытое действие… или заявление, я уже придумал, как это сделать.

– А Аннигелл не помешает?

– Перед началом атаки они собирают военный совет… мой человек вручит ей письмо за полчаса до этого.

– Полчаса мало. Она женщина импульсивная, должна перекипеть и подумать. Дай приказ передать заранее. И еще… про Дорда и Бранта ничего нет?

– Ты же знаешь… тебе я сообщил бы первому, - тяжело вздохнув, младший отложил в сторону еще один листок.

– Ну и зачем ты звала меня, прелесть моя?
– вкрадчивый голос советника просто сочился ядом.

– Нужно на один день отложить совет, не все наши союзники успевают к завтрашнему утру, - изо всех сил стараясь сохранять спокойное и благожелательное выражение лица, деловито объявила королева и замерла в ожидании его решения.

– Откуда тебе это стало известно?
– он как всегда сразу углядел самую суть.

– Багрант и Вольдер прислали магических вестников, - против воли в тоне женщины скользнуло скрытое превосходство.

Так-то, дружок, будь ты хоть самым хитрым и изворотливым лисом во всех срединных королевствах, и загреби в свои подлые руки хоть всех подданных, но зачарованного послания, предназначенного коронованной особе, прочесть не удастся при всем желании.

– Карзебиот будет недоволен, его люди уже приготовились к атаке.

– С каких пор Вестур получил право обсуждать действия королей?
– вот теперь королеве не нужно было притворяться, холодная ненависть сочилась из каждого слова.

– Но мы ведь договорились, что этой операцией будет распоряжаться именно он?!

– Мы - не договаривались! Мы позволили ему высказать свои планы и действуем в полном соответствии с этими задумками! Но полное руководство операцией, я как самая пострадавшая сторона, намерена оставить за собой! С полного согласия Багранта и Вольдера.

– Как вам будет угодно, моя дорогая, я немедленно отправлю ему сообщение, - растянув губы в приторной улыбке, тотчас согласился Хисланд, но в душе у него все просто кипело от злобы.

Вот почему Аннигелл так осмелела, королевская братия решила бросить ей какую-то подачку. Наверняка отыскали следы пропавшего Агранатского щенка, или? Нет, не может быть. В его тайны никому из них не дотянуться лапами ушлых королевских сыщиков. Хотя… зря он в свое время не убрал всех, кто знал хоть каплю правды… но тогда это казалось излишним.

Как много, если вдуматься, он совершил тогда ошибок… и все потому, что надеялся, нежные чувства возьмут верх над прирожденным королевским благоразумием и ответственностью.

– Тогда можешь идти, я страшно устала и желаю отдохнуть, - королева выдернула из нахальных рук свои пальцы и отступила к двери в спальню, надеясь, что он не последует за ней.

Нет, не пошел. Как-то мерзко и ехидно ухмыльнулся и вышел, забыв пожелать спокойной ночи.

Великие боги, ну почему она столько лет была слепой, как новорожденный котенок? Ведь он только первое время был с ней нежен и предупредителен, пока она не отдала в его руки управление всеми делами, отказав во всех правах мужу. А потом всего лишь пользовался ее любовью, умело подбрасывая дрова в костер старой обиды.

Как много лет ей понадобилось, чтоб понять, Агранат тогда был прав. Она никогда бы не почувствовала себя с ним счастливой, если в его сердце жила другая. Да, это было очень больно, его внезапный разрыв, но только в последние годы Аннигелл начала понимать, от насколько большей боли избавил ее бывший жених. Но королева все равно умудрилась ее найти… в другом месте. Что это, характер такой или все же судьба? Почему она верила подлецу и никогда не замечала возле себя благородных сердец?!

Людвиг… как много она последнее время о нем думает. После того, как он, высказав ей все наболевшее, ушел, оглушительно хлопнув дверью. И эта дверь оказалась той самой, последней каплей. Именно в тот миг Аннигелл увидела в нем своё горе, свое отчаяние. Сколько же обид и боли должно было скопится в его душе, чтоб скромный и самозабвенно влюбленный принц смог так поступить?