– Фэллон, я не уверена, что смогу чем-то помочь. – «К тому же все не так уж плохо, – добавила она мысленно. – Похоже, Филипп и впрямь изменился к лучшему».

В этот момент дверь в коридор отворилась, и перед ними появился мистер Лессер – очевидно, он только что беседовал с герцогом. Поздоровавшись с учителем, Шарлотта спросила:

– Его светлость сказал вам, как долго еще будут продолжаться наши уроки? И главное – почему он попросил вас заниматься со мной?

Мистер Лессер посмотрел куда-то в сторону коридора, затем снова повернулся к Шарлотте.

– Ах, миледи, к сожалению, я забыл об этом спросить.

– В таком случае я сама спрошу, – решительно заявила Шарлотта. – Всего доброго, мистер Лессер. И не переживайте, я упражняюсь, – добавила она с улыбкой.

Учитель улыбнулся в ответ:

– Вот и хорошо, ваша светлость.

Направляясь в кабинет Филиппа, Шарлотта старалась успокоиться, однако у нее ничего не получалось, и каждый шаг давался ей с огромным трудом.

Приблизившись к кабинету, она остановилась. Дверь была приоткрыта, но Шарлотта все равно постучалась – чтобы выиграть время.

– Войдите! – раздался голос Филиппа.

Он стоял у окна, заложив за спину руки. Она молча переступила порог, и он тут же проговорил:

– Добрый день, Шарлотта.

– Добрый день, – пробормотала она.

Тут он наконец-то к ней повернулся и окинул ее внимательным взглядом. Однако ни слова не сказал – конечно же, ждал, когда она сообщит, чем вызван ее неожиданный визит.

Сделав глубокий вдох, Шарлотта спросила:

– А как ты понял, что это я?

Он едва заметно улыбнулся:

– Просто знал.

Она молча кивнула. Его ответ означал, что он чувствовал ее присутствие. Но ведь то же самое всегда происходило и с ней – если Филипп находился где-то рядом, она всегда это чувствовала; казалось, что даже воздух вокруг нее становился от его присутствия каким-то другим. И, конечно же, она всегда ощущала исходившее от него тепло.

Филипп направился к ней, но потом вдруг остановился. Пристально посмотрев на нее, спросил:

– Как ты, Шарлотта?

Она пожала плечами – не знала, как ответить. Ведь Филипп раньше никогда не задавал ей подобных вопросов… Но сейчас он смотрел на нее, ожидая ответа, и она, заставив себя улыбнуться, сказала:

– У меня все прекрасно. Спасибо. А как ты?

– Я скучал по тебе.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, но ни один из них не сделал шага вперед.

Наконец, не выдержав молчания, Шарлотта проговорила:

– Я слышала, ты хочешь отказаться от титула… Неужели это правда? Или просто глупые сплетни?

Филипп криво усмехнулся:

– В последнее время обо мне много говорят, но такого я еще не слышал. Хотя мне больше понравился слух о том, что я якобы решил вступить в ряды духовенства.

– Значит, ты не собираешься…

Он покачал головой:

– Нет, разумеется, А ты хотела бы, чтобы я это сделал?

– Конечно, нет, Филипп. Я просто… – Она на мгновение отвела глаза. – И я очень надеялась, что это неправда. Ведь я знаю, как много для тебя значит твой титул.

– Ты, Шарлотта, значишь для меня гораздо больше. – Он произнес эти слова совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся.

Но Шарлотта не знала, что ответить. Да и следовало ли отвечать? Сделав вид, что не расслышала, она прошла мимо мужа и приблизилась к окнам. Ей нужно было хоть на что-то смотреть – только не на Филиппа.

За окнами же по-прежнему шел снег – кружившиеся в воздухе снежинки образовывали сплошную белую пелену, так что почти ничего не было видно.

– А как же продажа Рутвен-Мэнора? – спросила наконец Шарлотта. – Это тоже просто слух?

– Нет, это правда. У меня больше нет желания жить там. Слишком много воспоминаний… – Его голос становился громче – он приближался к ней.

По-прежнему стоя к мужу спиной, Шарлотта тихо проговорила:

– Я думала, что это поместье нельзя отчуждать.

– Нет-нет, ты ошибаешься. Рутвен-Мэнор является герцогской резиденцией лишь потому, что шестой герцог решил, что Уорикшир ему нравится больше, чем Камберленд. – Усмехнувшись, Филипп добавил:

– Наверное, потому, что в Камберленде слишком много шотландцев.

– Но ты ведь действительно подал прошение о разводе?

– Да, действительно.

Тут она наконец-то повернулась к нему. И Филипп, глядя ей в глаза, заявил:

– Вскоре ты будешь свободна. – При этих словах его губы дрогнули – как будто он хотел улыбнуться, но не сумел.