Сванидзе:Сейчас вы имеете возможность задать вопрос свидетелям стороны защиты.

Млечин:Я отказываюсь, благодарю вас.

Сванидзе:Спасибо. Тогда обвинение, теперь вы можете произнести какой-то тезис или задать вопрос…

Млечин:Да, я хотел бы…

Сванидзе:…своим свидетелям.

Млечин:Скажите, как колхозники относились к колхозам? Если можно, коротко, мы уже так много сказали.

Рогалина:Да, да. Вы знаете, послания во власть, письма во власть крестьянские сейчас широко известны — это самый главный такой личный материал. Так вот ключевые слова эпохи, что встречается в письмах: Соловки, барщина и бесхозяйственность. Соловки — ими пугали сверху, а снизу, так сказать, жаловались, что что же с нами делаем местное начальство. Так, барщина это то, что они называли, получая немного натурой и ничего деньгами. Но это отдельная и тяжелая страница. И понимаете, когда умирали от голода, а у них отбирали, не скирдуя, хлеб и везли на железную станцию, а там стоял солдат с винтовкой, и они видели, как умирают их дети, а здесь гниет хлеб… Так же было и со станками — треть станков не работала, неквалифицированная рабочая сила, не целостный этот самый процесс индустриальный и т. д. издержки. И, наконец, бесхозяйственность — ключевое слово. И вот они жалуются, думают, что это у них председатель такой. Он, пишут, бабник, он пьяница и троцкист, т. е. они даже пользуются словами, которых не понимают. Для них, что троцкист, что плохой тракторист — одно и то же. Ну, вот такая идет жалоба. А наверху снимают и очищают таким образом.

Млечин:Благодарю вас.

Сванидзе:Сергей Ервандович, можете задать вопрос свидетелям обвинения.

Кургинян:Скажите, пожалуйста, вы действительно не ставите ни в какую связь индустриализацию и коллективизацию? Вы действительно не понимаете, что без этой форсированной индустриализации мы бы не выиграли войну? Вы действительно не считаете, что сталинская цифра 10 лет — нам нужно за 10 лет совершить этот прыжок, оказалась верной? Вы не знаете, как специалисты, что все остальные совершали эти прыжки за чудовищное количество времени? Жертвы оправданы или нет, историей и всем остальным? Вот то, что я сказал, это для вас не аргументы. Но ваши собственные аргументы, ваше чувство правды, экзистенциальное чувство — оно что вам говорит?

Кудюкина:Я сразу хочу сказать, что вы приписываете нашей стороне те вещи, которые мы не говорили.

Кургинян:А что вы говорили?

Кудюкина:Подождите.

Кургинян:Как? Я имею право задать вопрос.

Кудюкина:Нет, я понимаю, но…

Кургинян:А что вы говорили?

Кудюкина:Я тоже имею право высказать свое мнение. Итак, конечно, модернизация, в том числе и форсированная, это была необходимость. Разговор идет о другом. Те материальные и людские ресурсы, которые предоставила государству коллективизация, были растрачены без-дар-но! Это совершенно точно.

Кургинян:Простите, я просто спрашиваю. В результате, пусть чудовищно и как-то, индустриализация осуществлена была?

Кудюкина:Да, конечно.

Кургинян:Да. Она могла в эти сроки быть осуществлена иначе? С этим контингентом, с этой партией, с этими всякого рода вахлаками и негодяями. Могла быть осуществлена иначе?

Кудюкина:Вы очень хорошо сказали, вы сами ответили на свой вопрос.

Кургинян:Конечно.

Кудюкина:С этой партией коллективизация проводилась так как она шла, со всеми ее чудовищными совершенно проявлениями…

Кургинян:Мы с вами согласны.

Кудюкина:…она шла не в интересах страны.

Кургинян:Как не в интересах?

Кудюкина:Она шла не в интересах народа.

Кургинян:Стране не нужна была индустриализация?

Кудюкина:Она способствовала сохранению режима.

Млечин:Позвольте свидетелю отвечать спокойно.

Кудюкина:Просто дайте мне сказать.

Сванидзе:Сергей Ервандович, свидетель отвечает. Да.

Кургинян:Пусть, 28 секунд, если он будет говорить…

Кудюкина:Пожалуйста, дайте мне сказать. Итак, я еще раз повторяю, коллективизация шла в интересах режима. Если бы не была проведена сплошная коллективизация, режим вряд ли бы удержался. И отлично это все во власти, в центре власти, понимали. И поэтому коллективизация была проведена так, как проведена.

Сванидзе:Спасибо. У вас ее есть время. Коротко. Вопрос — ответ.

Кургинян:А чем ему было плохо? Чем ему так было плохо, если бы не было коллективизации? Режиму-то этому?

Сванидзе:У меня есть два уточняющих вопроса. Свидетелям со стороны обвинения и свидетелям со стороны защиты.

Вопросы такие. То, чего добивается от вас ваш оппонент — Сергей Кургинян. Он говорит, да, было страшно, да, было ужасно, да, много народу погибло, очень жаль. Но дворцов не строили, мерседесов не покупали, войну выиграли.