Шрифт:
Кургинян:Пожалуйста!
Зубкова:Дайте я Вам отвечу, да. Потому что Хрущев и до него другие, так сказать, наследники Сталина, десакрализировали сталинскую власть. Другого вождя, любимого вождя быть уже больше не могло. Примерьте, примерьте хотя бы просто на вскидку сталинских наследников на эту роль. В системе, которая как бы заточена была под этого самого вождя. Поэтому чтобы сдвинуть что-то в ней в этой системе…
Сванидзе:Время истекло, завершайте.
Зубкова:...чтобы сдвинуть что-то, надо было сначала что-то объяснить людям.
Кургинян:У Вас есть позиция, я ее очень уважаю. Но признайте, пожалуйста, что тезис об историческом инварианте опровергается конртпримерами на 150 %. Что он неверен.
Зубкова:Я считаю, что этот тезис, наоборот, подтверждает российская история.
Кургинян:Понятно. Хорошо.
Сванидзе:Спасибо. Мы продолжим слушания после короткой рекламы.
В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания политика Никиты Сергеевича Хрущева. Сергей Ервандович, прошу Вас.
Кургинян:Я просто обязан назвать некоторые данные, так сказать, и привести доказательства, чтобы чуть-чуть стало яснее с Хрущевым. Да?
Пожалуйста, доказательство № 1.
Материалы по делу.
Из книги Юрия Емельянова «Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК»: «В записке комиссии Политбюро ЦК КПСС, составленной в декабре 1988 года, говорилось: „В архиве КГБ хранятся документальные материалы… Хрущев сам направлял документы с предложениями об арестах руководящих работников Моссовета, Московского обкома партии. Всего за 1936–1937 годы органами НКВД Москвы и Московской области было репрессировано 55 тысяч 741 человек…“»
Кургинян:Это произошло, когда он был партийным руководителем.
Следующее, пожалуйста.
Материалы по делу.
Из книги американского политолога, историка Уильяма Таубмана «Хрущев. Человек и его эра»: «При Хрущеве были арестованы все члены украинского политбюро, оргбюро и секретариата ЦК компартии. Из 86 членов ЦК, избранных в июне 1938 года, только трое уцелело через год. В 1938 году, то есть в первый год пребывания Хрущева на первом посту на Украине, в республике по политическим мотивам было арестовано 106 119 человек. Всего с 1938 по 1940 год там было арестовано 165 565 человек.»
Кургинян:Итак, о том, что в Донбассе, затем в Промакадемии, где он так пишет в своих мемуарах: Сталин знал, как я ревностно генеральную линию отстаиваю, — в Москве, на Украине и везде Хрущев демонстрировал только одно — яростный сталинизм и яростность в вопросах о репрессиях и во всем прочем. При такой биографии он не мог быть никаким выразителем широким чаяний — это было просто исключено. Выражал он чаяния той самой партийной номенклатуры, партийного аппарата, о котором мы только что говорили.
Пожалуйста, доказательство № 10.
Материалы по делу.
Из книги Анастаса Микояна «Так было. Размышления о минувшем»: «Мне пришлось убеждать его (Хрущева), что самый важный вопрос — осуждение сталинского режима… Надо ведь если не всей партии, то хотя бы делегатам первого съезда после смерти Сталина доложить о том, что было. Если мы этого не сделаем на этом съезде, а когда-нибудь кто-нибудь это сделает, не дожидаясь другого съезда, все будут иметь законное основание считать нас полностью ответственными за прошлые преступления.»
Кургинян:Понятно, что здесь сказано?
А теперь я обращаюсь к своим свидетелям, прежде всего к Ксении Григорьевне Мяло, и тоже хотел бы, чтобы Юрий Николаевич Жуков потом, так сказать, имел возможность в этом участвовать. Ксения Григорьевна, Хрущев выражал широкие чаяния масс или был выразителем вот этих тенденций?
Ксения Мяло, кандидат исторических наук, политолог, публицист:Я думаю, что в такой жесткой форме я бы не стала ставить — народ жил в системе героического мифа, и это соответствовало его состоянию традиционного человека и обстоятельствам времени. Он нуждался, уже отходя от этой эпохи, в начатках, в подступах к ее историческому пониманию, и в этом смысле Хрущев как человек очень ловкий, ну, вообще, одаренный и опытный аппаратчик, и много работавший, он этот запрос уловил, да его и нельзя было не уловить. Другое дело, как он на него ответил. Он на этот импульс не только не ответил, а он радикальным образом, на мой взгляд, загубил те возможности, которые уже в обществе назрели.
Сванидзе:Ксения Григорьевна, прошу прощения, извините, еще будет время об этом сказать.
Мяло:Да? Все?
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:Я хотел, чтобы просто 30 секунд моего последнего слова в этот день…
Мяло:Да, мне хватит.
Кургинян:…передать Юрию Николаевичу Жукову.
Сванидзе:Это Ваше право, прошу Вас. С тем же вопросом, 30 секунд у Вас.