Микоян:Что, не понял?

Кургинян:Город Таллинн.

Млечин:Мы обсуждаем внешнюю политику, а не время сдачи Таллинна, если уж пользоваться Вашими словами.

Кургинян:Скажите, пожалуйста…

Микоян:Я не понял?

Кургинян:…когда был сдан Таллинн? Сейчас мы увидим, какое это имеет отношение. Вот город Таллинн, когда оставили советские войска?

Млечин:Ну, у Вас в бумажке написано, прочитайте.

Микоян:Я не помню.

Кургинян:Вы же видите, что я не читаю.

Млечин:Ну, Вы уж запомнили, надеюсь.

Микоян:Дату я не помню.

Сванидзе:Сергей Ервандович, дело в том, что Степан Анастасович Микоян не справочник по военной истории…

Кургинян:Хорошо, не справочник военной истории.

Сванидзе:…он имеет право не помнить точную дату сдачи Таллинна.

Кургинян:Степан Анастасович, мы сейчас обсуждаем не справочник военной истории. Так сказать, Таллинн был сдан в августе.

Голос из зала:28 августа 1941 года.

Кургинян:28 августа, то есть через сколько дней после начала войны? 22 июня, да? 22 июля, и — август, да? За это время успела пасть вся Франция. Вот говорят нам, какой замечательный буфер был в Польше. За сколько дней реально оказалась разгромлена польская армия? К какому моменту она потеряла полностью управление войсками? Через три дня. Сколько дней всё это продолжалось?

Млечин:Ничего подобного, Польша сопротивлялась три недели.

Кургинян:Хорошо, Польша защищалась очагами. Это мы тоже обсудим. Хорошо, три недели. Значит, вопрос заключается в следующем, — мы обсуждаем только внешнюю политику. Если Таллинн сопротивлялся ещё в августе, значит, если бы он находился в руках у немцев, то к этому моменту…

Млечин:Да с какой стати Таллинн бы находился в руках у немцев?

Кургинян:Объясняю, с какой стати. Мы проводим прямые расчёты, мы проводим прямые расчеты, и мы это уже обсуждали. Прибалтика оказалась бы в руках немцев немедленно, так же, как оказалась Польша, ибо она была гораздо слабее.

Млечин:Польша защищалась три недели, этого было бы достаточно для развёртывания Красной Армии, ей требовалось на это 15 дней. У неё этих 15-ти дней не было. Если б три недели защищалась Польша, Красная Армия встретила бы немцев на границе подготовленной и отбила бы возможное нападение.

Кургинян:Когда-то в Одессе говорилось, что если бы у моей тёти были колёса, была бы не тётя, а дилижанс.

Млечин:Так не надо тогда приписывать насчет Прибалтики, если Вы это все знаете.

Кургинян:Но смысл заключается не в этом, смысл заключается в том, что моя беседа со Степаном Анастасовичем — это беседа со всем коллективом, да. Можно и так. Достаточно…

Млечин:Степан Анастасович такой интеллигентный человек, что ему трудно отвечать…

Кургинян:А вы же… Главный интеллигентный человек — вы…

Млечин:Нет, я значительно меньший интеллигент, чем Степан Ананстасович.

Кургинян:Вы забыли, вы забыли, что главным интеллигентом являетесь Вы.

Сванидзе:Время господа, время.

Микоян:Можно я отвечу?

Сванидзе:Да, пожалуйста.

Микоян:Вы знаете, как мы встретили войну? Знаете? В воскресенье, да? Никакой команды не было о боевой готовности, офицеры в отпусках, в городе на… в увольнении, орудия вывезены на полигон для обучения, ничего не готово. Это один вариант. А второй вариант, когда Вы готовитесь к наступлению. Вы приводите всё в боевую готовность, и первое же свидетельство о начале войны приводит к отражению — вот было бы что. Ну, совершенно другое положение было бы, совершенно другое.

Кургинян:Степан Анастасович, скажите, пожалуйста…

Микоян:Стоило только дать команду: «Привести войска в боевую готовность!» — и уже результат был бы другой.

Сванидзе:Степан Анастасович, я думаю, мы еще об этом поговорим.

Кургинян:Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.

Сванидзе:Спасибо Степан Анастасович. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.