Шрифт:
Моначинский:У нас там, кстати, были…
Сванидзе:Значит, мы бы бросали дрова в топку этого конфликта!
Моначинский:Это неправильно!
Кургинян:Мы бы его останавливали!
Сванидзе:Прекрасно! Чем?! Нашими системами вооружений мы бы остановили бомбардировки НАТО Югославии?
Кургинян:Конечно.
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:Но главное, что на этом деле не было бы дальше никакого конфликта. Но мы боялись противостояния, а не войны. Никто с нами никогда бы воевать не начал.
Сванидзе:Спасибо.
Кургинян:Ну тогда ждите, когда Вас будут бомбить.
Сванидзе:Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин:Мой тезис простой: давайте посмотрим, чем закончилась вся история с бомбардировками и с Косово. Господин Милошевич, президент, согласился на все те условия, которые требовало НАТО. Доказательство № 14.
Материалы по делу.
Из воспоминаний российского политика Виктора Черномырдина: «Я предложил Слободану Милошевичу сформулировать оценку предложенного документа: с чем не согласны, что требуется скорректировать… Милошевич не добавил ничего! Ни единого слова! Сколько потрачено усилий, сколько пролито крови — ради чего? Чтобы только сейчас принять документ, с которым можно было согласиться намного раньше?» В. Черномырдин. «Вызов», 2003 г.
Млечин:Я поясню, о чём идёт речь — Милошевич и финский… Виктор Степанович Черномырдин и финский президент Ахтисаари привезли Милошевичу вот как бы финальный документ, на основании которого должно было решиться всё. И Черномырдин говорит — ну, господин Милошевич, поправьте ну, что-то, вот что в интересах Сербии, давайте поправим документ. Ничего не поправил!
Милошевич:Не-не-не. Это неверно.
Млечин:И об это Черномырдин рассказывает. Зачем же было тогда устраивать всё это? Зачем было провоцировать бомбардировку, если он на всё согласился, и вообще ни с чем даже не оспорил? А Черномырдин на это отвечает, можно попросить доказательство № 9?
Материалы по делу.
Из воспоминаний российского политика Виктора Черномырдина: «Милошевич к мнению российской стороны прислушаться не пожелал. Да и зачем ему была нужна Россия, когда, казалось, вот они рядом, Америка и Германия — страны долгое время приручавшие экономической помощью Югославия периода Тито». В. Черномырдин. «Вызов», 2003 г.
Млечин:теперь, если можно, я обращусь к своим свидетелям. Борис Александрович, если можно… профессор Шмелёв, доктор исторических наук. Борис Александрович, вот у меня создалось такое ощущение, что Милошевич понимал, что всё равно он в Косово проиграл, но ему надо было продемонстрировать, что он отступил не потому, что проиграл, а потому что его заставили. И он спровоцировал, фактически, эти бомбардировки, что бы потом сказать — ну видите, мне деваться было некуда.
Шмелёв: Конечно, он был в очень тяжёлом положении. С одной стороны, как президент он обязан был сохранить единство и целостность государства. С другой стороны — должен был понимать о тех последствиях для страны, которые возникнут в случае начала военного конфликта. А ведь страны НАТО, США прямо заявили: «или ты принимаешь наши условия, или начинается бомбардировка», читай — война. Поэтому он, как мне кажется, был в сложной ситуации. Но, по моему мнению, в тот период времени у Милошевича не было уверенности в том, что эта угроза будет реализована. Он считал, что это Запад блефует. И я считаю, что вот на этом он и проиграл.
Млечин:Спасибо большое. Теперь, если можно, вопросы двум другим моим свидетелям. Сергею … Константину Петровичу Эггерту и Сергею Петровичу Грызунову. Только у меня сложилось ощущение, что эти бомбардировки, которые были действительно, с моей точки зрения, ужасны, были следствием того, что в Боснии такая же операция несколькими годами раньше принесла успех. То есть они бомбили военные позиции, и война прекратилась. Да, это ужасно. Нож хирурга причиняет боль, но прекратили люди убивать друг друга. Не было ли это шагом отчаяния? Ну, хоть что-то сделать?
Грызунов:Отчасти. Тут ещё две вещи, вот о которых профессор Шмелёв начал говорить. Это был год 50-летия НАТО. Год 50-летия мощнейшей организации, которая, знаете, как вот военная машина, готовилась-готовилась и ни к чему не пришла. У неё был главный соперник — СССР, потом Российская Федерация, но мы нашли какие-то другие способы общения друг с другом, подвернулись Балканы — и они пошли. Милошевич понимал, что его режим подходит к концу, и для него нужен был конфликт, военный конфликт, который для любого диктатора является палочкой-выручалочкой. Эти факторы вместе с тем, о чём говорите Вы, сошлись. Получилось крайне неудачно.
Млечин:Константин Петрович, ваше мнение.
Эггерт:Я коротко отвечу. Я думаю, что много факторов сошлось, это правда. Но мне кажется, есть одна очень важная вещь, о которой я бы хотел сказать. Слободан Милошевич был замечательным политическим тактиком. Он этим напоминает ещё одного диктатора, Саддама Хусейна, с которым мне доводилось встречаться. Но, каждый раз выигрывая тактическую победу, он шёл к стратегическому поражению. Отсутствие политического стратегического видения и жажда власти сгубила его точно так же, как сгубила Саддама.