Кургинян:Под чьим руководством? Кто организовывал все это?

Сванидзе:Под руководством собственной совести, под руководством военачальников великих, которые вспоминали эту войну по-разному.

Кургинян:А партия разбежалась?

Сванидзе:В значительной степени.

Кургинян:Николай Карлович, это не честно! Это партия расстрелянных.

Сванидзе:Мы когда с Вами будем… Мы, когда с вами будем говорить про войну, мы с Вами вспомним, как вела себя партия, когда немец подошел к Москве.

Кургинян:Мой отец вступил в партию под Ельней. Понятно?

Сванидзе:Замечательно. Он герой.

Кургинян:И таких были миллионы.

Сванидзе:Он герой.

Кургинян:Миллионы. Миллионы. Миллионы.

Сванидзе:Мой отец тоже прошел всю войну. Ну, и что?

Кургинян:И об этом говорят документы.

Сванидзе:Какие документы? О чем говорят?

Кургинян:О том, сколько именно коммунистов вступило в партию в годы войны.

Сванидзе:Ну, и что? Естественно…

Кургинян:Ну, так значит, партию поддерживали?

Сванидзе:А другой-то не было.

Кургинян:В каком смысле «другой»? Ну, и что… Николай Карлович, это блестящее высказывание.

Сванидзе:Спасибо, Сергей Ервандович.

Кургинян:Когда другой нет, то надо эту поддерживать. Я все понял…

Сванидзе:Когда другой нет, и наступает враг, естественно, поддерживают ту, которая есть.

Кургинян:За неимением другой.

Сванидзе:Потому что она ассоциируется с властью.

Кургинян:Вы запутались, Николай Карлович.

Сванидзе:Да нет, я не запутался.

Кургинян:Запутались.

Сванидзе:Нет.

Кургинян:Очень сильно.

Сванидзе:Спасибо. Прошу вас, Леонид Михайлович, Ваш вопрос.

Млечин:Если позволите, одну мелочь… Сергей Ервандович, если Вас интересует судьба вернувшихся, попавших в плен и вернувшихся офицеров, то обратитесь к первоисточнику. Это выступление министра обороны, маршала Жукова, написанное им после XX Съезда, практически полностью посвященное судьбе его боевых товарищей — офицеров, вернувшихся из плена. И он первым заговорил о том, каким преступлением (я цитирую) было отношение к попавшим в плен офицерам и солдатам. И он первый добился того, что с них было снято это клеймо. Это первое.

Кургинян:Во-первых, если Вы адресуетесь, то я должен Вам ответить.

Млечин:Нет, я просто… Я просто Вам рекомендую почитать…

Кургинян:Это норма… Норма…

Млечин:Хотите, я принесу? У меня есть.

Кургинян:Норма интеллигентного человека, правда? Когда он к кому-то адресуется, он не учит…

Млечин:Я Вас не учу, я Вам рекомендую. Вас учить уже поздно, к сожалению.

Кургинян:А, Вы просто помогаете Николаю Карловичу, да?

Млечин:Нет, я Вам рекомендую почитать.

Кургинян:Так вот, я Вам отвечаю. Были трагические ситуации. Трагические. И люди оставались верны своей советской сути. В самых трагических страшных ситуациях. И именно верность человека всему вопреки тому, что с ним происходит. Потому что это высшее и общее он ставит выше своей участи. Именно этим я восхищаюсь.

Сванидзе:Сергей Ервандович, я тоже этим восхищаюсь. Но в ГУЛАГ шли после немецкого лагеря?

Кургинян:Что?

Сванидзе:Конкретно: в ГУЛАГ после немецкого лагеря шли?

Кургинян:Шли. Кто-то шел, а кто-то нет.

Сванидзе:Кто-то, правда?

Кургинян:Я только хочу подчеркивать, что не все пленные шли в ГУЛАГ. Что просто мои знакомые были, которые вышли из плена, бежали и блестящую потом делали, так сказать, карьеру. Я имею в виду в лучшем смысле слова. Шли наверх.

Сванидзе:Спасибо.