Шрифт:
— Пошли.
Мальчик встал.
Старуха вытащила из-под передника кукурузные лепешки и протянула Голому. Два желтых кружочка, каждый с ладонь. Потом, улыбаясь, сложила руки на груди.
Тот сунул лепешки в карман.
— Хорошая штука, мать. Чудо природы, прекрасная штука.
— Произведи ее в лейтенанты, — сказал мальчик.
— Кого?
— Лепешку.
Голый, оставив без внимания его слова, продолжал:
— Мы, мать, несколько дней на них продержимся. Свобода уже близка. Она придет, как придет вот этот день. Что ж еще сказать… — Смешавшись, он поглядел на свои голые ноги, покрывшиеся гусиной кожей: утро было не очень холодным, но и не слишком теплым. — Вода вот штаны унесла, — сказал он. — Хотел через реку сухим перебраться, а пришлось без штанов остаться. Чем не пословица!
— Нет у нас никакой одежонки. Все, что есть, на нас.
— Неважно. Вы к нам по-человечески отнеслись. Спасибо. Благодарим вас от лица народной армии. Пошли, — сказал он мальчику.
Лицо мальчика застыло в напряженной гримасе боли, маленькие голубые глаза запали, губы плотно сжались. Неуверенно ступая, он двинулся за товарищем.
Они шли на запад, к далекой цепи горных вершин, к незнакомой долине.
Старуха долго стояла на одном месте и глядела им вслед. Рот ее был приоткрыт, глаза счастливо улыбались, словно перед ней было какое-то чудо.
Старик кинулся к развалинам и скоро вышел с пустой торбой.
— Вдруг на итальянцев наткнутся, — сказал он старухе и неслышно направился за бойцами.
А она блаженно улыбалась. Было что-то удивительное в этих людях, в этом крае, в этой беспредельной пустыне. Можно было всего ожидать. Могло произойти все, что угодно…
Солнце медленно поднималось. Светлый покой разливался по селу, по горам, по камням и деревьям. Далеко кругом ничего не было видно. Ничто живое не шевелилось, только шли вперед два бойца и в пятидесяти шагах за ними — старик. Тишина стояла такая, что обязательно должно было что-то произойти. Что-то непременно должно было случиться в этом царстве безмолвия.
Но пока ничего необыкновенного не происходило. Спустившись в долину, бойцы пошли кромкой неровной лощины. Она была сплошь завалена камнями. Целое море камней простиралось вокруг. Заросли граба и орешника теснились лишь в расщелинах и на пригорках, добраться до которых было нелегко. Прошло довольно много времени, пока они пересчитали ногами все камни на извилистой тропе, продрались сквозь заросли и достигли горы, замыкавшей долину. Они взобрались на нее и встали как вкопанные.
Перед ними раскинулись необозримые дали — холмы и горы, лесов было мало. Кругом серые глыбы камней и плеши горных вершин. На склоне одной горы виднелось несколько домов, а еще дальше, на самом изгибе гребня, вторая кучка домов, чуть больше первой. Какое-то село. Над ними зеленела роща, внизу расстилалась ровная долина, похожая на поле; они решили пойти низом, полагая, что там будет легче «снабжать армию продовольствием».
— До вечера дойдем, а то и раньше, — оказал Голый. — Жаль только, что нигде воды не видно. Конечно, будь карта, я бы сразу определил, где вода и прочее. На этом плато должна быть река. Это несомненно. — Он тронул рукой свою баклажку.
— Воду где-нибудь найдем, — сказал мальчик. — И роса есть, я уверен. Видишь, как все блестит!
— Эх, красота! Прямо паришь над горами!
Мальчик взмахнул руками.
— Полететь бы, а?
— Счастливые птицы. — Голый протянул руку вперед.
— Ну, а пока мы еще не умеем летать, спустимся-ка вниз и потопаем по камням, — сказал мальчик.
— Счастливые птицы!
Они начали спускаться козьей тропой. Скоро стало ясно, что эта тропа не самый короткий путь к селу — их сегодняшней цели. Потребовалось все их терпение, чтоб примириться с медленным пешим ходом.
— Говоришь, к ночи дойдем? — сказал мальчик.
— Бесспорно. А может, по дороге встретим другое село, может, мы его сверху не углядели. Почему бы здесь не быть и другим селам, кроме тех, которые можно увидеть простым глазом. Был бы бинокль, я бы точнее во всем разобрался.
Мальчик шел вперед, не слушая разглагольствований товарища. Казалось, он берег силы, мучительно собирая их по крохам. С тропинки, насмешливо присвистнув, вспорхнула птичка. Голый загляделся на нее, оступился и нечаянно сел на большой камень.
— О! Откуда ты здесь?
Мальчик пробирался вперед по камням.
— Послушай-ка! — сказал ему Голый.
Мальчик замер, расставив ноги на двух камнях и повернув к товарищу только голову.
— Послушай, что я тебе прочту, — продолжал Голый. — Послушай!
Прищелкивая пальцами и взмахивая рукой, словно перебрасывая мальчику слова, он заговорил, широко раскрыв глаза:
Не роняйте слезы, звезды, Не плачь, матушка родная, Не плачь, лес родимый, Не плачь, сестра-печальница, Не плачь, голубка тихая, Ни над ним, ни надо мной, Ни над хлебушка краюшкой…