— Сынок, — говорил он, — сынок, перестань дрожать. Как же я буду без тебя — без себя — жить дальше? А ведь конца пока не видно. Путь еще у нас далекий Я атаковал в Прозоре блиндажи. Стреляли, гады, как никогда. Мины и пули жужжали, точно осы. Сыпались градом, гремели, как гром на небесной ярмарке. Это они со страху подняли такую пальбу. Поливали нас огнем, а мы все равно шли вперед. И ты подобрался к самому блиндажу. Много погибло там наших. А мы выжили и должны жить дальше. Должны дойти до цели. Разве можно умирать, когда мы уже столько прошли! Сынок, не смей умирать!

Потом он рассердился.

— А все ночь, эта страшная ночь! Конечно, надо признать, могло быть и хуже. Мог пойти град и снег. Мог ударить такой мороз, что камни бы трескались, как, помнишь, было в Лике, когда мы умирали на позициях, превращаясь в ледяные глыбы. Могло быть гораздо хуже. — Он покачивался, причитая: — Пока не случилось ничего такого, чего нельзя было бы выдержать. Выдержим. Осталось немного. Хуже всего первые пять лет… А потом ничего не страшно. Хуже всего первые пять лет. Известное дело. Хуже всего первые пять лет…

И он стучал зубами, словно вместе с ним сотрясалась сама ночь.

Но в конце концов все-таки уснул.

Пели птицы. Над самой их головой какая-то птаха самозабвенно вытягивала шейку. Еще и капнула на темя Голого. Он с опаской открыл глаза. Ясное небо. Гребень горы озарен солнцем, а воздух ледяной, точно в стужу. Мальчик открыл глаза и увидел подле себя товарища. Он не сразу поверил своим глазам и некоторое время оторопело моргал. Затем вскочил, стащил с себя кожух и накинул его на плечи товарища.

— Надевай! Надевай!

Голый сейчас же надел кожух.

— Не очень-то жарко.

И немедленно скорчился у ног мальчика. Подобрал ноги, втянул голову в плечи. Дрожь не унималась.

Тело изголодалось по теплу. А мальчик чувствовал себя преступником. На его маленьком сморщенном лице глубоко запавшие голубые глаза глядели, как из недр вселенной, из небытия. Мальчик сжимался все сильнее.

Больше думать друг о друге они не могли. У каждого было слишком много забот с собой.

Зубы усердно выбивали дробь.

В нескольких метрах от них, из густого сплетения зарослей, выскочил какой-то зверек: продолговатое коричневое тельце, низкие ножки, круто выгнутые лопатки, остренькая беспокойная мордочка, черные, сверкающие глазки. Зверек то устремлялся вперед, то возвращался назад, к норе, обнюхивая траву, кустики, ямки, как будто что-то потерял.

— Ласка, — сказал Голый.

— Маленькая, — сказал мальчик. — Первый раз в жизни вижу ласку.

— Да ну? — удивленно поглядел на него Голый, но тут же забыл о нем.

Он смотрел на зверька широко раскрытыми глазами, стараясь сообразить, что надо сделать, что значит появление этого крохотного живого существа. О чем оно думает, что принесло им, может ли помочь?

Волнение охватило его при виде этого гостя из далекого мира. Ему почудилось, что он должен или принести им удачу, или отнять надежду.

— Ласка, — повторил он недоуменно.

— Пусть себе идет с миром, — сказал мальчик.

— Конечно, пусть идет, — согласился Голый.

Они продолжали следить за лаской уже с меньшим интересом, но все еще не двигались, потому что окончательно еще не отвергли возможности какой-то странной, сверхъестественной перемены в своей судьбе, которую мог принести зверек.

Ласка подняла голову, повернула мордочку в их сторону, засеменила ножками и мгновенно скрылась в своей норе.

А они еще долго смотрели на заросли, из которых появилось это удивительное существо.

— Ну, — наконец заговорил Голый, — пора трогаться. — Он окинул взглядом мальчика. — Можешь идти?

— А как же?

— Хорошо. Тогда пошли.

Мальчик медленно поднялся, скрывая слабость. Голый исподлобья следил за ним.

— Спит еще лето, — сказал мальчик, выпрямляясь.

— Разбуди его, разбуди, лес чудесный! — сказал Голый и деловито продолжал: — Пойдем без завтрака. Легче шагать будет. С полным желудком трудно двигаться.

— Потерпим до Баньи, — сказал мальчик.

— В Банье — картошка, дружище!

— Только вот масла оливкового у нас нет. А что такое картошка без масла?

— Масло! А сало? А шкварки? А сливки? А кислая капуста с курятиной? А колбаса и сосиски?

— А пустой желудок? А дорога? А пустая торба? А в дрожанку всю ночь играть?