— Бульсани получил наследство и вступил во владение, поскольку актив несколько перекрывал пассив. Но пассивами были векселя. На четыре с половиной тысячи дукатов. С оплатой до позавчера. Как вы понимаете, оплатой в моей конторе. А тем временем Бульсани продал дом и несколько обязательств, но по долгам платить и не думает. Вышел на пять тысяч чистыми, а значит, деньги у него есть…

— Зная его, можно утверждать, что это ненадолго, — проворчал я.

— Вот почему для меня такое значение имеет скорость. Я могу пожертвовать пятью процентами от суммы взятого долга.

— Двадцать пять, — ответил машинально, — плюс десять процентов сверху, поскольку речь идет о Бульсани. И сто пятьдесят крон задатка.

— Да вы шутите. — Он даже не дрогнул. С лица не сходила милейшая улыбка.

— Если вы не сумеете это решить за несколько дней, потеряете деньги раз и навсегда, — сказал я. — Понятно, что вы можете приказать его убить. Но, во-первых, это не вернет вам денег, а во-вторых, убийство Бульсани означает проблемы. Также вы можете обратиться в суд. Но это означает еще большие проблемы.

Хильгферарф постукивал пером по столу и все поглядывал на меня с усмешкой.

— Вы знаете, сколько выторговали ваши приятели? — спросил.

— И?..

— Восемь процентов и десять дукатов задатка.

— Именно потому им не следует вести дела без меня, — вздохнул я. — Это печально, когда люди не могут ничему научиться.

— Но ваше предложение неприемлемо.

Некоторое время я смотрел на него. Чертовски хорошо выучился этот бывший докер. Что за словарный запас!

— Сил торговаться у меня не осталось, — сказал ему. — Я измучен, и меня ждет тяжелая работа. Последнее, чего бы я желал, — это нажить себе проблемы из-за долгов Бульсани. Вот мое предложение: двадцать пять процентов от суммы долга и сто тридцать безвозвратного задатка. — Купец хотел что-то вставить, но я поднял руку. — И это действительно последнее слово.

Хильгферарф кивнул с пониманием:

— Пусть так и будет. Я слыхал о вас очень много хорошего, господин Маддердин. Вы недешевы, но славитесь добросовестным подходом к делу. И я надеюсь, что получу свои деньги.

— Откровенно? — скривился я. — Думаю, что вы потеряете еще и эти сто тридцать задатка для меня.

— Откровенность, достойная удивления, — сказал без малейшей иронии в голосе. — Но все же я рискну. Быть может, — добавил осторожно, — потом, если все удастся, смогу предложить вам кое-что более серьезное. Кое-что намного более серьезное.

— И откуда такое доверие?

— Я разбираюсь в людях, господин Маддердин. А вы — честный человек. Не в смысле — моральный, — сразу же упредил он меня, — поскольку кого в наше время назовешь моральным? Но — честный…

Я раздумывал над этим миг-другой. Это верно. Я действительно честный человек. По крайней мере, для этих мест и этих времен. Хильгферарф знал, что я попытаюсь найти Бульсани и взыскать долг, хотя мог бы просто прокутить задаток у Лонны, а ему сказать, что дело совершенно безнадежно. Но такое поручение было вызовом. Чувствовал бы себя униженным, сумей такой человек, как Бульсани, меня перехитрить. Конечно, он был ловок. Инстинктивной ловкостью паука, который знает, что в случае опасности нужно отползать в самый темный угол. И где же твой самый темный угол, дружище? — спросил сам себя. Другое дело, что все нужно было решить действительно быстро. Ведь меня дожидалось еще и задание епископа. А я по-прежнему понятия не имел, где мои люди.

— Благодарю за чудесный разговор. — Я поднялся. — Надеюсь, сумею вам помочь.

— Стражник проведет вас к кассе, — сказал он, на этот раз не подав мне руки. Может, решил, что одного раза вполне достаточно.

Я кивнул и вышел. Смердело, как и всегда возле зернохранилищ, но день словно бы заиграл новыми красками. Для меня ведь нынче сто тридцать крон были кучей денег. И теперь стоило прикинуть, где найти прелата Бульсани. Казалось, возможностей у него немало. Почти столько же, сколько борделей в Хез-хезроне. Но, думаю, даже Бульсани не был столь глуп, чтобы, будучи в таких долгах, развлекаться с девками. Я попытался вспомнить, знаю ли хоть каких-то друзей уважаемого прелата. Хм-м… никого не мог припомнить. У таких, как Бульсани, нет настоящих друзей. Лишь приятели по выпивке. Да и то пока не обдурил их или не попортил их дочерей или жен. И кто же в таком случае пил и развлекался с Бульсани? Я знал, у кого можно найти эту информацию. У несравненной Лонны, которая знает все. По крайней мере, хотела бы знать.

Гловач даже не удивился, увидев меня снова, — только широко усмехнулся, щерясь испорченными зубами. Наверняка рассчитывал на очередную монетку — и не ошибся. Лонну же я застал врасплох — но быстро спрятала удивление за усмешкой.

— Мордимер, тебе все же нужна девушка?

— А вдруг я пришел отдать тебе долг, моя дорогая?

— Вдруг?

Я взял два бокала со столика и налил себе и Лонне немного вина.

— Твое здоровье, — сказал я, — за богатство и красоту.

Выпила с легкой усмешкой:

— Ты флиртуешь или что-то от меня нужно? Если флиртуешь, то…

Я взглянул на ее грудь в глубоком декольте:

— А тебе хотелось флирта?

— Нет, Маддердин, — рассмеялась. Странно, но в этом городе, где мало кто заботился о зубах, у нее они были снежно-белыми, ровными и крепкими. — Ты ведь знаешь, что именно я люблю.

Я знал. Лонна любила молодых, красивых, неопытных юношей и молодых, неопытных девушек. Впрочем, я тоже не западал на зрелых женщин, поэтому только покивал.