Шрифт:
— Йой… А я еще и имя Довбуша хотела вышить, да вот буквов не знаю.
— А не научить ли мне вас грамоте немножко? — неожиданно спросил дедушка.
— Божечки! А вы знаете грамоту? — спросила Маричка, широко раскрыв свои большие синие глаза.
— Малость знаю…
— Вы в школу ходили, дедо?
— Да какая там школа! — махнул рукой старик. — Русский человек Петров читать и писать меня научил! — с гордостью добавил он.
— Это тот Петров, с которым вы против царя шли? — Мишка тут же забыл про ужин, уставился на дедушку.
Ой как он любил слушать его рассказы про революцию! С годами эти рассказы звучали для мальчика по-иному. Каждый раз он открывал в них что-то для себя новое.
Но на этот раз у дедушки было другое намерение. Он достал из-за иконы несколько листков пожелтевшей бумаги, нашел в коробке, среди пуговиц, огрызок карандаша и написал крупными буквами: «ДОВБУШ».
— Вот так. Это, значит, слово я написал. Довбуш, значит. Первая буква свое имя имеет, «Д». Вторая, как бублик, — то «О»… И так каждая имя имеет…
Маричка слушала дедушку, чуть дыша. Так вот они какие, «черные жучки»! Каждый значок-жучок имя свое имеет. И если всех их сложить, слово получается!
— Йой, божечки, дедо! И я… и я тоже… смогу читать слова? — волновалась девочка.
— Научишься, дочка. У Юрка книжки попросим и будем вместе читать.
Долго в этот вечер Маричка сидела у дедушки. Высунув кончик языка, она старательно выводила на клочке бумаги слово «ДОВБУШ». Правда, буквы у Мишки получаются ровнее и быстрее: он запомнил их название. Может быть, потому что он волнуется меньше. А у Марички от волнения дрожат руки.
— Спасибо вам, дедо… За то, что «жучков» разгадывать научили, — сказала на прощание Маричка.
— Это тебе спасибо, дочко. Порадовала ты нас своей вышивкой. Вот бы партизанам ее подарить! Бьют они песыголовцев фашицких, как когда-то бил Олекса панов поганых. Скоро уже Красная Армия придет им на подмогу. И расцветет тогда наша жизнь, как полонины весною!..
Когда Маричка собралась уходить, Мишка тоже накинул на плечи кожушок. Он молча вышел следом за девочкой: не напугал бы ее кто.
Маричка шла впереди, подпрыгивая. На ходу лепила снежки, подбрасывала вверх. В лунном свете они казались ей серебряными мячиками. Девочка смеялась. Ее все радовало: и запахи весенней влаги и отсырелой хвои, и посвист ветра в густых ветвях сосен. После болезни девочки Мишка впервые услышал ее смех. Мальчику было легко, словно он вернул ей веселость. А еще он радовался тому, что они вместе с Маричкой грамоте учились.
«Как Палий и Анця, — подумал он. — Только не пришлось пану учителю приехать за ней».
До сих пор Мишка не может без сожаления вспоминать о том, что поведала ему Анця. Когда он станет взрослым, то непременно приедет за Маричкой на тройке гнедых. И всегда будет вспоминать Палия и Анцю. Сказать об этом Маричке?
Когда они подошли до ее хаты, Мишка начал сбивчиво:
— Послушай, Маричка… Вот вырасту, прискачу к тебе на тройке гнедых… Палий за Анцей хотел приехать…
— Божечки! Пан учитель… — Маричка враз преобразилась, задумалась. Она будто наяву представила учителя, мчавшегося на тройке к своей Анце. Но Ягнус и жандармы перехватили ему дорогу.
— Анця ждала Палия? — спросила наконец девочка.
— Айно! Как еще ждала!
— И я тебя буду ждать! — сказала и скрылась за воротами.
Во дворе Маричкиной хаты звенела капель, тонко, нежно…
…На второй день Маричка писала знакомые буквы и на снегу, и угольком на земляном полу, на подоконниках. Пусть теперь Елонка дерет нос сколько ей угодно! Маричка тоже уже знает тайну «черных жучков».
«Хочу быть, как мой нянё!»
Юрко и сам не заметил, как очутился у реки. Он долго смотрел, как плывут, догоняя друг друга, льдины. «Скоро можно будет ловить форель», — подумал он. Юрко всегда в эту пору рыбачил с отцом. Может быть, потому он и пришел сейчас к Латорице. Его привела сюда тоска по отцу.
В селе говорили, что Дмитрикового нянька гонведы забили плетьми. Юрко не находил себе места. От отца не было никаких вестей. «Жив ли он? А может, убежал?» — тешил себя мыслью мальчик. Когда за отцом пришли жандармы, он успел шепнуть сыну: «Не плачь, сынок. Убегу я от них. Пригодился же я фашисту с таким зобом. Так почему же я партизанам не пригожусь?»
Юрко медленно пошел от реки. Неожиданно он встретил Мишку. Тот возвращался от Ягнуса.
— Слушай, Юрко, а я уже шесть букв знаю, вот тебе крест! Дашь нам свои книжки, айно? Дедо меня и Маричку грамоте научит!