Млечин:Ну, ужасно.

Кобзев:Сейчас тоже. Ну, вот здесь полдня недавно рядом находился.

Млечин:А чего хорошего? А чего хорошего?

Кобзев:А на Красной площади вообще никто не может появиться. А вот здесь месяц сидели, больше сидели.

Млечин:Так и хорошо.

Кобзев:Значит, вот эти миролюбивые процессы происходили. Уговаривали их, и так далее.

Млечин:Да, ну и дальше надо было. Ну и уговорили бы. В этом и мастерство политиков — с собственным народом ладить, а не танками его подавлять. В этом и есть… Для этого нам нужны политики.

Кобзев:В договорах участвуют обе стороны. Если в течение месяца не договорились, значит, виноваты, по-видимому, и те, и другие.

Сванидзе:Время.

Млечин:Ну, еще месячишко поговорили бы. Я просто к чему? Я хочу внести ясность, чтобы было всем понятно. Там собрались не мятежники, не люди, поднявшие восстание, пытавшиеся свергнуть, там, власть и так далее. Собрались молодые люди, которые протестовали против несправедливости жизни.

Кобзев:Ну, назовите пример, где в современном государстве такое возможно, чтобы центральная площадь государства в течение месяца и больше была занята мирными людьми.

Млечин:Париж в мае 68-го года был просто захвачен студентами. Париж на месте, Франция на месте, все с ней в порядке.

Сванидзе:Спасибо. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.

Сванидзе:В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем слушания. Напоминаю вопрос: какую роль сыграли в судьбе Китая события на площади Тяньаньмэнь?

Пожалуйста, сторона обвинения, Леонид Михайлович, прошу Вас. Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин:Давайте продолжим. Ну, на самом деле, действительно, ничего такого более интересного, волнующего, чем обстоятельства того, что произошло тогда на площади Тяньаньмэнь, нет, и споров очень много. Давайте я вот опрошу, у меня тут собрались замечательные специалисты, можно, я всех очень коротко опрошу. Марк Урнов, известнейший политолог, профессор, будьте добры, возьмите микрофон и скажите, была ли бы катастрофа, если бы с ними договорились, со студентами?

Марк Урнов, научный руководитель факультета прикладной политологии ГУ-ВШЭ:С моей точки зрения, не было бы. Наоборот, все было бы хорошо. А то, что кровавое подавление затормозило те объективные процессы, которые в Китае происходили — это тоже очевидно. Это была нервная, истерическая реакция стариков китайских на выступление молодежи. Ничего больше. Просто ситуация стала усложняться, а у стариков не хватило мудрости вести себя гибко. Вот, собственно, все.

И еще пару слов. Честно говоря, вот когда здесь все время происходит дискуссия о том, надо ли ликвидировать культ Мао Цзэдуна, хорошо или плохо, что его затоптали — это же все постоянные аллюзии на Сталина. Ну, давайте все-таки вспомним, друзья мои и коллеги. Мао Цзэдун, как известно, был «плохой» с 58-го года до того, как он помер. То есть где-то, примерно, лет 20. Вот лет 20 — всего лет 20 — китайская цивилизация находилась в состоянии «безумном». Мы в состоянии «безумном» находились значительно больше времени. Сначала у нас был безумный Ленин, потом у нас был безумный Сталин, потом у нас был странный, непоследовательный Хрущев, потом у нас был склеротический Брежнев и так далее. Мы напортачили за 74 года — на протяжении жизни трех с половиной поколений…

Сванидзе:Марк Юрьевич, я прошу прощения, давайте ближе к Китаю.

Урнов:Хорошо, пожалуйста. Но только не надо проводить этих параллелей. У китайцев есть значительно больше оснований смотреть с ласковым прищуром на Мао Цзэдуна, который «хулиганил» всего 20 лет.

Млечин:Спасибо ( смеется). Евгений Григорьевич. Евгений Григорьевич Ясин, профессор, известнейший экономист. По поводу Тяньаньмэня, Евгений Григорьевич… Сильно бы это повредило Китаю, если бы они оставили студентов в покое?

Евгений Ясин, доктор экономических наук, научный руководитель ГУ-ВШЭ:Я думаю, что не повредило бы вообще. Я думаю, что за событиями на площади Тяньаньмэнь скрывались серьезные перемены, которые происходили в самых высоких кругах, а черта китайской культуры заключается, наверное, в том — я не утверждаю категорически, — чтобы обязательно создавать какое-то массовое прикрытие тем подковерным процессам, которые происходят. Ну, вот упоминалось о работе Чжао Цзыяна, которая недавно вышла в Соединенных Штатах Америки, о том, что происходило под ковром. Чжао Цзыян просидел под домашним арестом 16 лет.

Млечин:До самой смерти, да.

Ясин:Да. Ху Яобан тоже, как-то не совсем…

Млечин:Он умер.

Ясин:Да. И, значит, это связано было с тем, что шла борьба этих линий, которые были настроены на то, чтобы поворачивать к демократии, к большей радикальности, обращая внимание на Советский Союз тогдашний, на Горбачева, и был Дэн Сяопин, который считал, что это все должно происходить более медленно. Как бы одним из моментов был вопрос гуманизации…