— Нет, — отдышалась она. — Я просто очень тяжелая на подъем.

«Я все же немного боюсь тебя, — подумала она. — Так напугана, что даже не отваживаюсь сказать об этом».

— Вперед, в окно! — закричал Джо.

Он прошел через всю комнату, держа ее на руках.

— Вот сюда мы и выйдем.

— Пожалуйста, — сказала она.

— Шучу, — ответил он. — Слушай, мы совершим набег, вроде похода на Рим. Помнишь? Дуче вел их, моего дядю Карло, например. Теперь и у нас будет небольшой марш-бросок, пусть не такой важный, о котором умолчат учебники истории. Верно?

Наклонив голову, он поцеловал ее в губы так сильно, что зубы их стукнулись.

— Как здорово мы будем выглядеть в новой одежде. И ты объяснишь мне, что в таких случаях принято говорить и как держать себя. Да? Поучишь меня хорошим манерам. Да?

— Ты и так очень хорошо говоришь, даже лучше, чем я, — сказала Юлиана.

— Нет.

Он сразу же стал серьезным.

— Я говорю очень неправильно. У меня действительно очень сильный акцент макаронника. Разве ты не заметила этого, когда впервые встретила меня в кафе?

— Вроде, — сказала она. — Но это не имело значения.

— Только женщина знает все светские условности, — добавил Джо.

Он перенес ее назад и с шумом уронил на диван.

— Без женщин мы бы только и обсуждали гоночные автомобили, лошадей и несли вслух всякую похабщину, как дикари.

«У тебя какое-то странное настроение, — подумала Юлиана, — беспокойное и грустное до тех пор, пока ты не решил куда-то двинуться. После этого ты начинаешь прыгать как ненормальный. А нужна ли я тебе? Ты можешь выбросить меня в канаву, оставить меня здесь, такое уже случалось прежде. И я могла бы вышвырнуть тебя, если бы мне нужно было куда-то уехать».

— Значит, это твоя плата? — спросила она, пока он одевался. — Ты долго собирал их? Здесь так много. Конечно, на Востоке денег куры не клюют. Я что-то не припомню, чтобы у других водителей, с которыми я разговаривала, были такие деньги.

— Ты считаешь меня водителем? — оборвал ее Джо. — Послушай, я езжу в этом рыдване не как водитель, а для охраны от бандитов, выгляжу как второй шофер, похрапывающий в кабине.

Плюхнувшись в кресло в углу комнаты, он откинулся назад, притворяясь спящим, челюсть его отвисла, тело расслабилось.

— Видишь?

Сначала она ничего не разобрала, но потом поняла, что в руке у него был нож с тонким, как у ножа для чистки картофеля, лезвием. Ну и ну! Откуда это он вытащил его? Из рукава, что ли? Или прямо из воздуха?

— Вот зачем меня наняли служащие фирмы «Фольксваген» благодаря послужному списку. Мы сумели защититься от Хазельдена с его коммандос. Он был их предводитель.

Его черные глаза заблестели. Он улыбнулся Юлиане.

— Догадайся, кто прихватил полковника, когда все кончилось? Когда мы поймали их на берегу Нила — его и еще четверых из его группы в пустыне, через несколько месяцев после окончания битвы за Каир? Как-то ночью они сделали на нас налет, чтобы добыть бензин. Я стоял на часах. Хазельден подкрался, весь вымазанный сажей — и лицо, и тело, и даже руки. В этот раз у них не было проволоки, только гранаты и автоматы, очень шумное оружие. Он пытался перебить мне гортань, но я его прикончил.

Смеясь, он одним прыжком перемахнул расстояние от кресла до Юлианы.

— Давай собираться. Скажи в зале, что ты берешь отпуск на несколько дней. Позвони туда.

Его рассказ вовсе не убедил ее. Возможно, он никогда не был в Северной Африке, даже не сражался в войне на стороне Оси и вообще не воевал. Какие бандиты?

Это изумило ее. Насколько ей было известно, ни один грузовик, проезжавший Канон-Сити с восточного побережья, не имел вооруженного профессионала-наемника в охране. Возможно, он даже не жил в ТША, все врал с самого начала, плел для того, чтобы заманить ее, заинтересовать, придать себе налет романтичности.

«Может быть, он — сумасшедший, — подумала она. — Какая ирония… Я могла бы на самом деле сделать то, в чем столько раз уверяла других, что делала: использовать дзю-до для самозащиты, чтобы уберечь… свою честь? Свою жизнь. Но, скорее всего, он просто какой-то бедный итальянец из низов, всю жизнь месивший грязь, утешая себя им же самим выдуманной славой. Он хочет устроить грандиозный кутеж, промотать все свои сбережения, прожить их и потом снова вернуться к своему нудному существованию. А для полноты счастья ему нужна девушка».

— Хорошо, — ответила она. — Я позвоню в зал.

Выходя в прихожую, она подумала: «Он купит мне дорогие платья и возьмет меня в какой-нибудь роскошный отель. Каждый мужчина жаждет иметь по-настоящему хорошо одетую женщину до того, как умрет, даже если ему самому придется покупать ей одежду. Этот кутеж, возможно, цель всей жизни Джо Чинаделла. Но он проницательный: как он прав в анализе моего поведения. У меня всегда был нервный страх перед всеми мужчинами. Фринк знал об этом тоже. Вот почему мы и расстались, вот почему меня охватило сейчас такое беспокойство, такое недоверие».