Когда она вернулась из телефона-автомата, то увидела, что Джо снова погрузился в «Саранчу», время от времени издавая нечленораздельные звуки и ничего вокруг не замечая.

— Ты же собирался дать мне почитать эту книгу.

— Может быть, пока я буду вести машину, — ответил Джо, не отрываясь от страницы.

— Ты сам собираешься вести? Но это же моя машина!

Он ничего не ответил, просто продолжал чтение.

* * *

Роберт Чилдан стоял возле кассового аппарата, когда, подняв глаза, увидел высокого тощего мужчину, вошедшего в магазин. На мужчине был немного вышедший из моды костюм, а в руках плетеная корзина. Мелкий торговец. Но тем не менее у него не было добродушной улыбки, совсем наоборот, на его жестком лице было печальное, даже угрюмое выражение. Он скорее напоминал водопроводчика или электрика.

Рассчитавшись с покупателем, Чилдан обратился к вошедшему мужчине:

— Вы от кого?

— Я представляю фирму «Ювелирные изделия ЭдФренк», — пробурчал человек.

Он поставил свою корзину на один из прилавков.

— Не слышал о ней, — прохаживаясь, заметил Чилдан.

Мужчина отстегнул крышку корзины и, делая массу лишних движений, открыл ее.

— Все ручной работы, каждый предмет уникален, выполнен по оригинальным эскизам. Медь, латунь, серебро. Даже вороненое железо.

Чилдан заглянул в корзину. Специфический блеск металла на черном бархате.

— Спасибо, это не по моей части.

— Эти предметы представляют американское художественное ремесло. Современное.

Отрицательно мотнув головой, Чилдан вернулся к кассовому аппарату. Некоторое время посетитель неуклюже возился со своим бархатным панно и корзиной. Было непонятно, то ли он вытаскивает панно из корзины, то ли ставит его назад. Казалось, что он понятия не имеет о том, что делает. Чилдан наблюдал за ним, скрестив руки и размышляя о различных сиюминутных делах. В два часа у него свидание, где он должен показать несколько старинных чашек. Затем в три должны принести еще одну партию изделий из лаборатории Калифорнийского университета, где проверялась их подлинность. В последнюю пару недель он не прекращал передавать различные изделия на проверку с того самого злополучного происшествия с кольтом сорок четвертого калибра.

— Все эти изделия произведены без напыления или гальваники, — сказал посетитель с плетеной корзиной.

Он извлек из нее ручной браслет.

— Цельная латунь.

Чилдан кивнул, не отвечая. Посетитель еще немного поторчит здесь, перетасовывая свои образцы, но в конце концов уйдет.

Зазвонил телефон. Чилдан взял трубку.

Один из его покупателей справлялся о старинном кресле-качалке, очень дорогом, которое Чилдан взялся для него починить. Работа еще не была закончена, и Чилдану пришлось на ходу выдумывать какую-то убедительную историю. Глядя через витринное стекло на уличное движение, он успокаивал и заверял клиента; в конце концов покупатель, несколько умиротворенный, дал отбой.

«В этом не приходится сомневаться», — подумал он, вешая трубку. Вся эта заварушка с кольтом сорок четвертого калибра основательно выбила его из колеи. Он уже больше не взирал на свои товары с прежней гордостью. Даже крупица подобного знания долго не выходит из памяти, сродни впечатлениям раннего детства. «Что указывает, — размышлял Чилдан, — на глубокую связь с нашим прошлым: здесь была замешана не только история США, но и события нашей личной биографии. Как если бы возник вопрос о подлинности наших свидетельств о рождении или воспоминании о дедах. Может быть, я, например, не помню на самом деле Франклина Делано Рузвельта, синтезированный образ, являющийся следствием обрывков подслушанных разговоров, так или иначе дополнявших друг друга, миф, внушенный навязчиво сознанию, вплетенный в ткани мозга, подобно мифу о Гайавате, о Чиппендейле или вроде того, что вот здесь обедал Авраам Линкольн, пользовался этими стаканами, старинными ложками, вилками, ножами. Этого нельзя увидеть, но факт остается».

У другого прилавка, все еще неуклюже копаясь в корзине с бархатным панно, коммивояжер произнес:

— Мы можем делать изделия по заказу как заблагорассудится клиенту, если кто-нибудь из ваших покупателей имеет свои собственные идеи.

Его голос был каким-то сдавленным. Он прочистил горло, глядя то на Чилдана, то на какое-то изделие, которое держал в руках.

Он явно не знал, как уйти из магазина.

Чилдан улыбался, но ничего не говорил.

«Это не мое дело. Его — собираться и убраться отсюда. Пусть ковыряется сколько угодно. Такая неуклюжесть. Ему не следовало быть коммивояжером. Мы все страдаем в этой жизни. Взгляните на меня. Целый день мне достается от таких япошек, как мистер Тагоми. Простым изменением гласных в моей фамилии он может всегда щелкнуть меня по носу, сделать мою жизнь ничтожной».

Затем ему в голову пришла идея.

«Этот парень, очевидно, неопытный. Надо присмотреться к нему. Может быть, я смогу взять что-нибудь из его побрякушек на комиссию. Стоит попытаться».

— Эй, — позвал Чилдан.

Торговец быстро поднял глаза.

Подойдя к нему со все еще скрещенными на груди руками, Чилдан сказал:

— Похоже, что вы уже здесь добрых полчаса. Я ничего не обещаю, но вы могли бы выложить некоторые из своих товаров. Перестаньте мучиться с крышкой этой корзины.

Кивнув, мужчина расчистил место на одном из прилавков. На этот раз ему удалось без всяких препятствий открыть корзину и вынуть панно.

Чилдан знал, что он выложит все подряд, будет кропотливо расставлять свой товар в течение следующего часа, суетиться и перекладывать его с места на место, пока не будет удовлетворен раскладкой, надеясь, тайно молясь, наблюдая за Чилданом краем глаза, увидеть, проявит ли хозяин магазина хоть какой-нибудь интерес.

— Когда вы все это разложите, — сказал Чилдан, — если я не буду слишком занят, то попытаюсь взглянуть, что здесь у вас есть.