— У вас есть адвокат? — спросил один из фараонов.

— Нет, — ответил Фринк.

— Вам дадут в участке список.

— Спасибо.

— Что вы сделали с деньгами? — спросил вновь один из шпиков.

Машина въехала в гараж полицейского участка на Керни-стрит.

— Я их истратил.

— Все?

Он не ответил.

Один из шпиков покачал головой и рассмеялся.

Выходя из машины, он спросил у Фринка:

— Ваша настоящая фамилия Фринк?

Фринк похолодел от ужаса.

— Фринк, — подтвердил шпик. — Вы — обманщик.

Он показал большую папку.

— Вы беженец из Европы.

— Я родился в Нью-Йорке, — возразил Френк.

— Вы смылись от наци, — сказал шпик. — И вам известно, что это значит.

Френк Фринк вырвался и побежал через гараж. Три шпика загалдели. У ворот он наткнулся на полицейский автомобиль, загородивший ему выход из гаража. Полицейские в автомобиле засмеялись, и один из них, вытащив пистолет, выскочил из машины и защелкнул наручник вокруг кисти Фринка.

Резко потянув его за руку — тонкий металл врезался, казалось, до самой кости, — фараон повел его назад по тому же пути, которым он перебегал гараж.

— Назад, в Германию, — сказал один из шпиков.

И смерил его взглядом.

— Я — американец, — сказал Френк Фринк.

— Ты — еврей, — возразил шпик.

Когда его вели наверх, один из фараонов спросил:

— Его здесь пустят в расход?

— Нет, — ответил второй. — Мы подождем германского консула. Они хотят поступить с ним в соответствии с германскими законами.

Списка адвокатов, разумеется, не было.

* * *

Мистер Тагоми оставался недвижим за своим столом в течение двадцати минут, направив дуло револьвера на дверь. Мистер Бейнес нервно шагал по кабинету, старый генерал после некоторого раздумья поднял трубку и позвонил в японское посольство в Сан-Франциско. Однако ему не удалось пробиться к барону Калемакуле: посол, как сказал ему чиновник посольства, был за пределами города.

Генерал Тадеки принялся договариваться об трансокеанском разговоре с Токио.

— Я посовещаюсь с руководством Военной академии, — объяснил он мистеру Бейнесу. — Они свяжутся с имперскими военными подразделениями, расквартированными в ТША.

Внешне он остался невозмутимым.

«Значит, нас освободят через несколько часов, — сказал себе мистер Тагоми. — Может быть, японская морская пехота с одного из авианосцев, вооруженная автоматами и гранатометами?»

Действовать по официальным каналам в высшей степени эффективно, если иметь в виду конечный результат, но при этом неизбежна прискорбная задержка во времени. Внизу же мародеры-чернорубашечники заняты избиением секретаря и клерков.

Тем не менее лично он не мог предпринять ничего большего.

— Интересно, стоит ли связаться с германским консулом? — спросил мистер Бейнес.

Тотчас же перед мысленным взором мистера Тагоми возникла картина, как он вызывает мисс Эфрикян с ее неразлучным диктофоном и наговаривает срочный протест герру Гуго Рейссу.

— Я могу позвонить герру Рейссу, — предложил мистер Тагоми, — по другому телефону.

— Пожалуйста, — сказал мистер Бейнес.

Не выпуская из рук своего драгоценного кольта сорок четвертого калибра, предел мечтаний каждого коллекционера, мистер Тагоми нажал кнопку на столе. Появился незарегистрированный телефон, специально установленный для тайных переговоров.

Он набрал номер германского консульства.

— Добрый день. Кто у телефона? — раздался официальный голос, скорее всего какой-то пешки.

— Пожалуйста, его превосходительство герра Рейсса, — сказал мистер Тагоми. — Срочно. Это мистер Тагоми, руководитель Главного Имперского Торгового Представительства.

Голос его звучал уверенно и жестко.

— Да, сэр. Извольте подождать один момент.

Слишком затянувшийся момент. Из телефона не доносилось ни звука, даже не трещало.

Мистер Тагоми решил, что тот просто стоит неподвижно с трубкой в руке, уклоняясь с типично нордической хитростью.

— От меня, естественно, отделаются, — сказал он ходившему мистеру Бейнесу и генералу Тадеки, ждавшему у другого телефона.

Наконец раздался голос дежурного на другом конце линии.

— Извините за то, что заставили вас ждать, мистер Тагоми.

— Ничего.

— Консул на совещании. Однако…

Мистер Тагоми опустил трубку.

— Пустая трата времени, если не сказать больше, — вымолвил он.