— Меня не волнуют деньги как таковые, но…

— Будь гордым. Зачем охотиться за деньгами? Живи. Делай все, что в твоих силах. Тогда деньги сами к тебе придут. Что проку в деньгах? Ты что, можешь спать на двух кроватях? Обедать десять раз в день? Тогда что в них проку? Да и у кого они есть? У Рокфеллера? А он уже мертв, весь провонял своими грязными деньгами. Никакие миллионы не помогут, ежели у тебя не работает желудок. Так кому нужны деньги? Вот что тебе нужно: хорошая кровь, крепкие кости, крепкие нервы, здоровый желудок, белые зубы, светлая голова. Это — да. Но деньги? Тьфу! У меня были деньги. Я все потратил. Слишком много денег — это все равно что слишком много друзей. Они тебя опустошают, с ними ты становишься ни на что не годным. С деньгами и друзьями тебе легко. Но легко и потерять себя, стать никем. Друзья и деньги… Если ты со мной борешься, не говори: «Это мой друг». Говори: «Это мой враг». Потом наблюдай за мной, запоминай все, что я тебе показываю, обведи меня вокруг пальца, а потом, когда сможешь положить меня на лопатки, пожми мне руку и скажи: «Али, давай пожмем друг другу руки. Мы с тобою друзья». Настоящий друг должен быть тебе ровней или же твоим наставником. А деньги и друзья — они утекают быстро, как вода. Ну и Бог с ними. Туда им и дорога.

— Но, если бы вам удалось скопить хоть немного, вы бы, по крайней мере, обеспечили себе спокойную старость.

— А много ли нужно человеку в старости? Еда и сон, неспешная беседа. Что еще? «Роллс-Ройсы»? Кольца с бриллиантами?

— А что будет, когда вы уже не сможете работать?

— Помру. Я прожил хорошую жизнь: много поединков, много побед, много женщин. Сейчас я стар, так что мне грех жаловаться. И я собираюсь умереть на ногах.

— Но не лучше ли было бы, если бы вы были сам себе хозяин?

— Ты рассуждаешь как лавочник. Я и так сам себе хозяин.

— Но вы же работаете на Фабиана.

— Я работаю для себя. Я отдаю ему работу. Он платит мне деньги.

— А если он укажет вам на дверь?

— Что мне об этом думать? Да и с какой стати ему указывать мне на дверь? Я даю ему больше, чем он мне, намного больше.

— А, так значит, вы это осознаете! Вы понимаете, что он вас эксплуатирует!

— Разумеется. Но лучше уж пусть Фабиан эксплуатирует Али, нежели Али будет эксплуатировать Фабиана. Если так, мне не нужно говорить: «Спасибо, сэр. Очень вам обязан, сэр».

— Хм… — Адам вдруг поднял глаза и уставился на стрелки часов. — Черт! Мне пора собираться!

— В ночной клуб, да? Такой чудесный парень, как ты! Крепкое тело, светлая голова, и губишь себя в этом грязном подвале! Учишься быть прихлебателем, попрошайкой! Протягиваешь руку за чаевыми — люди бросают тебе шиллинги, а ты выслуживаешься перед ними, чтобы затем обнаружить под тарелкой пару пенсов!

Лицо Адама побагровело. Он ответил:

— Я все это прекрасно знаю. Но мне позарез нужны деньги, чтобы начать работать. И во имя этого я готов мириться с чем угодно.

— Ты погубишь себя.

— Нет!

— Да, помяни мое слово. Тебе ведь стыдно этим заниматься.

— Я…

— Еще как стыдно. Дурачок… Что ж, по крайней мере заглядывай хоть изредка ко мне в спортзал, чтобы я смог напоминать тебе, что ты мужчина, а не лакей.

— Спасибо, обязательно приду.

— У тебя будет грудь колесом и шея как у быка. Да?

— Да. Всего хорошего.

— Благослови тебя Бог.

Али остался в кафе. Адам отправился в клуб.

Солнце теперь вставало рано. К моменту закрытия «Серебристой лисы» было уже совсем светло — стояло яркое весеннее утро.

— Прогуляемся? — спросил Адам.

— Нет, — ответила Хелен, — давай возьмем такси.

— Устала?

— Нет, не устала, ничуть не устала, Адам. Просто мне совсем не хочется идти по улицам в вечернем платье и с этим дурацким макияжем… Давай возьмем такси.

Они ехали домой. Адам вздохнул:

— В такое время, в такое прекрасное утро, мы должны просыпаться, выпрыгивать из постели, бежать к морю, и плавать, и прыгать на волнах, а вернувшись, съедать хороший завтрак. А потом идти на работу.

— Хорошо прошла ночь? — спросила Хелен.

— Да. Но меня тошнит от такой жизни.

— О, Адам, ведь у тебя хорошо получается.

— Да, знаю, за прошлую неделю я заработал пятнадцать фунтов. Но игра не стоит свеч. Мне все осточертело. Только представь — проваляться в постели все эти чудесные весенние дни! Я собираюсь бросить это дело.

— Что, уйти из клуба?

— Да. Давно надо было это сделать, если бы не…

— Если что?

Адам пристально поглядел на нее.

— Если бы не деньги, разумеется, — сказал он, — но были и другие причины, по которым я не решался уйти.

— Какие?

— Ну… некоторые. Но теперь, я полагаю, настало время уйти. Я…

— Адам, — сказала Хелен, — не уходи. Мне будет плохо без тебя.

— А ты, похоже, уже привыкла видеть меня в клубе, верно?

— Нет. Я… Но все равно, не уходи, Адам!

Адам вдруг сказал:

— Слушай, Хелен, давай уйдем вместе. Эта ночная жизнь не принесет нам ничего, кроме вреда.

— Ой, ну я не знаю… Здесь я зарабатываю больше, чем на любой другой работе. И я уже привыкла к ночным часам.