Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
вернуться

Эминеску Михай
Шрифт:

1853

В СЕВАСТОПОЛЕ

Перевод Вс. Рождественского

Под злобный грохот пушек, гремящих здесь и там, Я прохожу печально по крымским берегам. Могильною землею ступаю я повсюду: Здесь каждый холмик прячет костей истлевших груду. Взлетали с визгом бомбы в сырой осенней мгле И рвались с тяжким громом, ударив по земле. И почва вся разрыта — она перемешала В себе обломки ружей с осколками металла. Затопленные в бухте видны мне корабли. Сожженный Севастополь в клубящейся пыли. В дыму свои руины раскинул над холмами, Окутан в белый саван тумана облаками. Великая картина отсюда мне видна… Теперь венками славы украшена она, А сколько было крови, и ужаса, и страха, И все это по воле тщеславного монарха! Прошло ль землетрясенье, разрушив все кругом, Иль с неба пало пламя, небесной кары гром? Нет, не землетрясенье, не пламень божьей кары — Следы людской здесь злобы и ненависти ярой. Повсюду здесь остался на грустных берегах След свежих разрушений, руин остывших прах. И тут и там венчает безвестные могилы Качаемый ветрами на взгорье крест унылый. Когда, когда ж, о боже, пора настанет та, В которой воплотится святой завет Христа, Когда в печальном мире не станет зла и тени, А человек не будет орудьем разрушений? И день навек прекрасный, прославленный взойдет, Когда любой властитель, что был он слеп, поймет И воцарится в мире великих чувств богатство: Свобода, справедливость, и равенство, и братство. В те думы погруженный, перехожу овраг И у одной могилы я замедляю шаг. Она разбита бомбой, что с высоты упала, И на земле остались осколки пьедестала. Ядро лежит здесь рядом, расколото оно И, словно чаша смерти, теперь росой полно, А сквозь разбитый мрамор упрямо прорастая, Свой вытянула стебель ромашка полевая. Ядро — посланник смерти — превращено в сосуд (О тайна провиденья!), откуда птицы пьют. Из смерти жизнь родилась, из тьмы взошло светило, И венчик на могиле ромашка распустила. О, если б реки крови, что пролиты в боях На этих бастионах, на выжженных холмах, Плод добрый принесли нам — права на возрожденье Страны моей родимой в век горький угнетенья!

1855

ЗАГОВОР

Перевод Н. Подгоричани

Солнце, взойди! Братец, найди Сорок четыре луча в груди. Сорок тебе — жарко гори, Четыре луча мне подари. Два луча твои светло Пусть ложатся на чело. Два другие — не забудь — Брось в глаза мне, брось на грудь! Солнце, сокол золотой, Солнце, вестник огневой, Солнце, погоди, постой, — Сделай, солнышко, меня Ярче дня, Светлей огня, Чтобы милый полюбил, Чтоб нас бог соединил!

<1863>

ВЕЧЕРА В МИРЧЕШТИ

Перевод Ю. Валич

Опущенные шторы и лампы свет лучистый… Я ласковому другу — огню в камине — рад. Картины, глаз лаская отливом золотистым, Таинственно и тихо из сумрака глядят. А на дворе ненастье, а на дворе все то же: Дождь, снег и в черном поле буран куда-то мчит, А я мечтаю… фея сойдет ко мне, быть может, И золотистый голос тихонько зажурчит. И вот сижу, весь вечер пера не выпуская, — То песню на лету я ловлю концом пера, То вижу одалиску, что нежится, нагая, На разноцветном поле узорного ковра. Упругая округлость ее младого тела И мраморные ноги… И грудь, волны нежней… Вот так же Афродита над пеною белела, Чтобы никто на свете не мог сравниться с ней! А рядом поле боя. От края и до края — Кровь черная и трупы… Нигде не слышен стон. Вот юноша цветущий. Меч сломанный сжимая, Не сводит глаз угасших со входа в вечность он! Блуждает глаз повсюду — и в голубом просторе Я вижу древний город, печальный и немой, — Венеция, царица, глядящаяся в море, Сиянья древней славы не видит над собой. Увы! Но вот над пеной, что плещет и клубится, Корвет несется быстрый — то легкий алкион, И журавлей уныло промчались вереницы Искать тепла и счастья среди чужих сторон. Очарованье дали и вечных странствий сладость, Мечта о нежных красках спокойной синевы, Грусть тихая по свету, при виде солнца радость, — От холода и мрака меня спасете вы! А во дворе ненастье и буре нет пределов — Повсюду снег смешался с промозглой темнотой, Но вижу край, где полночь блестит луною белой, Полив цветы прозрачной волною золотой. О, сказочное море и страны без названья! Озера изумрудны, прекрасны города, И на рассвете теплом пугливых фей купанье, И дикари, что бродят в густых лесах всегда… Вот так сквозь кольца дыма я вижу поле брани, Я слышу лязг оружья, героев голоса, И сердцу дарят сладость томительных мечтаний Таинственных гаремов Востока чудеса. Но вот воображенье устало крылья сложит, И все картины меркнут и тают в тишине… О рой воспоминаний, что кружит и тревожит, Портретом той, далекой, ты снова послан мне! И улетает сердце туда, в иную пору… Страданья стали счастьем, далеким, дорогим… Тогда цветы и звезды, леса, моря и горы Мне пели величавый, ласкавший сердце гимн. И вот сижу один я, а во дворе ненастье, И радуг переливы все манят мысль в полет, Пока свеча не меркнет, огонь в печи не гаснет, Пока моя собачка с колен не соскользнет.

1867

ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ

Перевод В. Луговского

Постояльцы наших кровель в край далекий улетели, Гнезда аистов, касаток — обветшали, опустели, Журавлей неугомонных вдаль умчались косяки, И напутствует их голос нашей дружбы и тоски. Поле зеленью покрыто, увядающей и тощей, Заморозками побиты, на заре ржавеют рощи; Листья мечутся и вьются — наземь, наземь лечь спеша: Так с мечтами расстается чья-то тихая душа. Словно сказочные змеи, поднимаются высоко Тучи, сумрачные тучи — с юга, севера, востока; Запад солнце погребает — и с печалью похорон Злое карканье сливает стая встрепанных ворон. Меркнет день; седая стужа ветер северный седлает, — Снежный ветер, страшный ветер в дымоходах завывает; Вол мычит, собаки лают, рвет постромки рыжий конь, К очагам теснятся люди, тихо смотрят на огонь.

1867

ЗИМА

Перевод В. Луговского

Пали с неба тучи снега, зимний ветер полон злобы, Громоздятся над полями странствующие сугробы, Хлопья роем мотыльковым вьются в ледяной пыли, Одевают снежной дрожью плечи матери-земли. В полдень снег, метели ночью, поутру бушуют вьюги! Хороша моя отчизна в среброкованой кольчуге; Солнце зимнее печально, все бледней струится свет, Словно юности мечтанья в непрестанной смене лет. Все бело — холмы, поляны — и вблизи и в отдаленье, Тополя уходят в дали — белые, как привиденья; Зимний мир снегами устлан, бездорожен, нелюдим, — Лишь над кровлями селений там и сям клубится дым. Но благой конец приходит даже буйству снегопада: Снег мерцающий на солнце — взора нашего отрада! По серебряным долинам санки легкие скользят, В зимнем воздухе студеном колокольчики звенят.

1868

МОРОЗ

Перевод Н. Подгоричани

Как мороз, жестокий, лютый, в ледяном своем объятье Сжал долину, что застыла, цепенея, в черном платье. Словно мертвую невесту, старику долину жаль, На заре ее закутал в снежно-белую вуаль. С гор мороз спешит спуститься, ледяной скользит дорожкой, На огонь глядит веселый, задержавшись у окошка. Лепестки цветов целуя, на стекло кладет мороз Стебли белых, хрупких лилий и охапки снежных роз. А затем одним дыханьем строит мост меж берегами, С крыши вешает гирлянды, чтоб сверкали хрусталями. Расцветают от мороза щечки нежные девчат, Живо нам напоминая, как хорош цветущий сад. Чуя крылья за спиною, мчатся взмыленные кони, По равнине гладкой, белой их мороз нещадно гонит. Моего коня гнедого подгони, мороз седой, А куда меня примчит он, знаем только мы с тобой!

1868

МЕТЕЛЬ

Перевод Вс. Рождественского

Ветры северные воют, снег с холмов, с равнин сметая, Тучи колкой снежной пыли прямо к небу поднимая, И сугробом эти тучи оседают в низкий лог, Как в пустыне африканской ветром вздыбленный песок. Вьюга мир терзает; волки меж холмов, друг друга клича, Пробираются сквозь вьюгу, ждет их верная добыча. Стадо в страхе. Буйный ветер сносит в сторону ворон, И к земле пригнулись ивы, издавая жалкий стон. Вой и рев, рыданья, крики поднимает ужас древний. Из лесов, объятых страхом, из притихнувшей деревни. Раздается где-то ржанье на просторе снеговом. Ночь спустилась, волки воют… Горе путнику с конем! Счастлив тот, кто в ночь глухую в снежном бешеном круженье Вдруг услышит лай собачий и увидит в изумленье Огонек гостеприимный, что лучом прорезал тьму, — Дом, где радостная встреча приготовлена ему!

1868

В РАЗГАР ЗИМЫ

Перевод В. Шефнера

Дуб трещит в лесу дремучем, холод лют, неумолим, Звезды стынут от мороза, небо кажется стальным. Под ногой скрипят упруго снега звонкие кристалл, — Словно нива, вся в алмазах, с неба на землю упала. В чистом воздухе недвижном дым из труб струится ввысь — Словно там колонны храма прямо к звездам поднялись, — И сияет свод небесный, опершись на те колонны, И венчает крышу храма белый шар луны бессонной. О волшебный храм небесный! Вижу, взор подняв туда, — Как светильник негасимый, светит каждая звезда! Алтари в том храме — горы, а леса — орган грядущий, Где порою стонет ветер, ветер, с севера летящий. Но сейчас здесь все безгласно, словно вымер белый свет, Пусто белое пространство, на снегу — ни следа нет. Чу! Мелькает в лунном свете темный призрак, тень ночная: Это волк добычу гонит, смертный страх в нее вселяя…