— И наконец, произошла катастрофа, которая и помогла ей уехать.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Майкл.

— Вообще-то я не должна этого рассказывать. Это была не ее ошибка, но вы же знаете Лиззи. И ее саму, и ее чувство долга. Она все взяла на себя. Сейчас она в Нью-Йорке начинает все сначала. Может, повстречаетесь там с ней.

Вольф с облегчением понял, что ни Хильда, ни Джейк не знают о ее маленьких проделках. Его страшно заинтересовало, почему же Лиззи перебралась в Нью-Йорк. Очевидно, случилось что-то невероятное. И ему захотелось узнать, что, и почему, и может ли он чем-нибудь помочь ей. Он влюбился и поделать с собой ничего не мог.

— А замужем она была? — спросил он, подозревая, что здесь может крыться некая подсказка.

— Лиззи? — засмеялась Хильда. — Нет, но не потому, что в городе не находилось подходящих мужчин. Я и сама сомневаюсь, что она когда-нибудь выйдет замуж. Она одержима работой… и не знаю, может, она теперь осядет в Нью-Йорке, но я тем более не могу представить, что она там выйдет замуж за горожанина. Но ведь она непредсказуема — никогда не известно, что у нее на уме. Она удачливая.

Люси Тервилигер, старшая сестра Джейка, была не менее загадочной личностью.

— Сменила фамилию на Челси Бернард, — неодобрительно покачал головой Джейк. — Я тогда подумал, что мать прибьет ее… У них была отличная команда. Может, они обе еще покажут себя в Нью-Йорке? Помнишь, когда…

И они пустились в воспоминания. Некоторые из них теперь казались Майклу потешными и захватывающими. Эти люди помнили его так хорошо, как будто он только вчера покинул Уилсон-Крик. Они сохранили воспоминания и о Лиззи, и о Люси, и о всех тех, кто покидал Уилсон-Крик и снова появлялся в нем. Прошлое было близко и свято для них.

В этот вечер, уйдя из их чудесного дома, он постоял у ограды, внимательно всматриваясь в бесконечные равнины Канзаса. Дул сильный ветер, но воздух был чистым и прозрачным, и в небе поблескивали звезды. Все вокруг было видно на многие мили. Сев в родительскую машину, он поехал домой. Да, домой. В первый раз в жизни он не чувствовал неудовлетворенности от того, что был дома. И всей душой ощущал близость родного городка. Нет, его не тянуло домой, но теперь он знал, что и у него есть прошлое.

Он хотел, чтобы оно и оставалось прошлым. И снова, и снова не уставал он повторять это в последние часы на родной земле и уже по пути в Нью-Йорк. Он не желал, чтобы прошлое вторгалось в его жизнь в облике Лиззи Олсон. Пусть уж закончит свою работу и проваливает на все четыре стороны, его это не касается. Он не собирается останавливать ее, помогать ей или, еще чего доброго, надевать на нее чадру.

Она так и останется для него Элизабет Гест.

Но когда в понедельник утром он зашел в свой кабинет и, сев за стол, взглянул на свою рабочую папку, ему тут же представились ее маленькие ножки, комбинезон, вся ее аккуратная фигурка и ослепительная улыбка.

И он понял, что не излечился.

— Против таких женщин надо было придумать противоядие, — раздраженно сказал он, прекрасно понимая, что больше всего злится на себя.

Она пришла, когда он подписывал письмо одному из редакторов. Он даже подумал «она» — не «Лиззи» и не «Элизабет», а именно «она», потому что это была и она, и не она. Парика не было, но не было и той косынки, а только ее рыжие волосы и красивое лицо. Экзотический костюм дизайнера тоже исчез, но не было и того странного комбинезона. На ней были прекрасно сидящий темно-синий костюм, белая шелковая блузка, подвязанная узким белым шарфом. Под мышкой черный кожаный портфель. Ногти нормальные, с изящно подобранным нейтральным лаком. Вольф хотел было подняться ей навстречу и поцеловать, но поскольку так и не понял, кого она изображала на этот раз, остался сидеть в кресле.

— Доброе утро, Майкл, — приветливо проговорила она, но в голосе чувствовалась тревога.

Он положил ручку.

— Так кто вы, черт возьми?

Излучая сияние, она спросила:

— Вы не узнаете меня? Удивляясь, почему ему нравятся люди, которых не удалось запутать, Вольф ткнул ручку в папку и приставил большой палец к перу. И наконец сказал:

— Не уверен, что имею к этому желание. Положив портфель на край стола, она отодвинула стул и присела. Она втягивала носом воздух и, как ему казалось, тянула время, продолжая разглаживать юбку, в чем также не было необходимости. Она нервничала, но нисколько не боялась его.

— Я ваш дизайнер по внутреннему интерьеру. — Сказав это, она улыбнулась. — Я немного изменилась с тех пор, как вы видели меня в последний раз. В любом случае я захватила с собой планы по отделке вашего офиса. Мы с Челси долго спорили по поводу цветовой гаммы вашего кабинета и…

— Она перебралась в квартиру Макгавока?

— Да, мы обе перебрались. Я заняла гостиную, а она — спальню. Нормально обживаемся, правда, спорили, в какой цвет выкрасить стены: она хочет в персиковый, но, на мой взгляд, он туда никоим образом не подходит. Обычно цвета выбирает она, но на этот раз мое мнение возобладало.