Сдержавшись, он только сказал:

— Вы поезжайте по своим делам, а мне нужно еще кое-чем заняться. Скоро увидимся, хорошо?

Лиззи широко улыбнулась, и все, что он мог сделать, это помахать ей на прощание рукой.

Вернувшись к Макгавоку, он попросил налить себе виски, устроился за столом и все рассказал приятелю. Он поведал ему о своих чувствах, ощущениях, переживаниях — точно так же поступил и Макгавок, когда несколько месяцев назад безнадежно влюбился в Мэг, новую помощницу Вольфа.

Джонатан выслушал его не прерывая. Затем, налив Майклу еще виски, спокойно проговорил:

— Дружище, я бы сорвал с нее парик в первую же ночь.

— Ты же не признался Мэг, что знал, кем она была.

По поручению Вольфа Мэг тогда отправилась в Коннектикут, чтобы найти Макгавока, который не написал ни одной книги за два года, отказался от услуг Майкла и уж чуть было совсем не бросил писать. Вольф, тем не менее, не собирался отказываться от столь доходного и талантливого клиента. Окс выдала себя за сезонного рабочего по уборке урожая или за кого-то еще. Да он особо и не вдавался в детали.

— Ты же позволил ей валять дурака некоторое время.

— То другое дело. Вольф пожал плечами. Джонатан ухмыльнулся:

— Мне она с самого начала показалась какой-то не такой. Ей не идет быть брюнеткой.

— Снять парик?

— Я уверен, что вам давно уже пора играть в открытую.

Майкл покачал головой:

— Пока что я не хочу делать этого. Джонатан наполнил свой бокал.

— Я и не надеялся на это. — И, подняв бокал, предложил тост: — За интриганок!

Вольф расхохотался, и, чокнувшись, они выпили.

Лиззи и Челси возвратились в отель и принялись за работу. Но Челси только и делала, что заговаривала о новой квартире. Она раздумывала, в какой цвет перекрасить стены, какие шторы повесить, и вообще у нее было множество планов, но Лиззи ничего не хотела слушать. Она постоянно хмурилась.

— Не означает ли это, что ты надолго намереваешься обосноваться в Нью-Йорке? — спросила Лиззи.

Откинувшись на подушку и скрестив ноги в позе лотоса, Челси ответила:

— Я не могу сидеть на твоей шее. Ты разоришься со мной.

— Ну и что из того? Это мы уже переживали.

— Лиззи, Лиззи, виноватый вид тебе не к лицу.

Лиззи тяжело вздохнула:

— Он такой милый.

— У него есть для этого все основания. Я абсолютно уверена.

— И я не могу просто так обманывать человека!

— Не такой уж это большой обман. Лиз, представь себе общую картину. Что тебя ожидает? Ты что, рискуешь вернуть ему все деньги? Ты и мне, кстати, должна после той неудачи в Уичито. Но, то была не твоя вина, и я это прекрасно понимаю, но ты не можешь всю жизнь быть такой честной и благородной. Ты считала, что водить Вольфа за нос в отношении денег можно, но до тех пор, пока поняла, что он порядочный человек. Ну и что ты предлагаешь теперь?

— Я могу во всем признаться. Что порядочного в том, что я вожу его за нос?

— Вину можно и пережить, Лиз. Пожалуй, это первый случай в твоей жизни, когда свои интересы — да и то мизерные — ты ставишь выше чьих-то еще интересов. И если Майкл ничего не знает и не понимает, то и черт с ним! — Челси убрала нитку с коленки. — Хотя мне кажется, что он понимает. Ты ему нравишься, и, как мне думается, он знает о тебе гораздо больше, чем показывает.

Лиззи легла поперек своей кровати и задумчиво подперла подбородок руками.

— Ты думаешь, он знает, кто я?

— Я не уверена. Это мое предположение. Но это и не важно. Он понимает тебя, и ты ему нравишься.

— Ты имеешь в виду Элизабет Гест?

— Я имею в виду тебя, Лиззи Олсон.

— Ты романтик по натуре, Челс. А Майкл — нет. Он обожает только свою работу и, как хороший, умный агент, блюдет свои интересы.

Челси удивленно подняла брови.

— А ты сама как хочешь? Ты хочешь, чтобы он был умным агентом или хорошим парнем?

— О, Челс, я тебя умоляю! У меня в голове и так все перемешалось.

— Ты хочешь сказать, что запуталась в своих чувствах к нему? Он сводил нас на ланч, съездил с нами на квартиру. Разве он делал бы это, если бы думал только о своей работе? Будь он таким — он бы отпустил нас на все четыре стороны.

Лиззи вздохнула.

— Так на чьей ты стороне? Сначала ты советуешь мне не открываться, потом говоришь мне, какой это ужасный человек.

— Он такой, какой есть. Я тебе объясняю, что это и не важно. И кем бы он ни был, ты не должна говорить ему, что ты Лиззи Олсон. До поры до времени. Все идет так, как ты и запланировала, если не считать, что ты влюбилась в него, а он в тебя.