– Барон Коллинс Норстедт, – крикнул рыцарь яростно, – только что граф Гердвин, пользуясь слабостью сэра Карла Эдсторма и сэра Сверкера Цедергрена, это его соседи, у одного угнал стадо коров, у другого отхватил кусок земли с деревней и заявил, что она всегда принадлежала его древнему роду!

Сэр Шатерхэнд нахмурился, но смолчал, только перевел взгляд на молодого герцога. Лоенгрин поерзал на сиденье, еще не ощутил, что нужно делать, но что-то нужно, все смотрят с ожиданием.

– Видимо, – проговорил он с трудом, – нужно будет сказать ему, что так поступать нехорошо. Пусть вернет скот и заплатит. Но с землей нужно сперва выяснить, не принадлежала ли она им раньше…

Он видел, как рыцари переглянулись, кто-то нахмурился, кто-то опустил взгляд.

Сэр Перигейл пробормотал:

– Да, конечно, это можно сделать…

– И что мешает? – спросил Лоенгрин.

– Многое, ваша светлость…

– Например?

Перигейл вскинул голову и посмотрел ему в лицо прямым взглядом.

– Ваша светлость, эти земли нынешним хозяевам дал не Господь Бог лично тысячу лет назад. Они и сейчас еще переходят из рук в руки… Где пресекается линия наследования, где отдают в приданое, где простой обмен… Сам дьявол не разберется!

Сэр Шатерхэнд громыхнул:

– И не надо.

– И не надо, – согласился сэр Перигейл.

Лоенгрин посмотрел на обоих по очереди, постарался сделать лицо строгим, но сам чувствовал, что не очень получилось.

– Но поступила жалоба! Что-то же делать надо?

Все рыцари смотрели на Перигейла, и когда он заговорил, Лоенгрин с досадой чувствовал, что начальник охраны замка выражает общее мнение:

– Не всегда. Иногда жалобы бывают вздорные.

Шатерхэнд громыхнул снова:

– Иногда? Да чаще всего!

Перигейл кивнул:

– Верно, сэр Шатерхэнд. В данном случае, как и во всех остальных, герцог должен быть на страже стабильности. Потому если те земли не были отняты незаконно совсем недавно у графа Гердвина, то они и должны оставаться у прежнего хозяина.

Шатерхэнд пробасил:

– Хорошо сказано. Сэр Перигейл, вас бы королю в советники!

А сэр Диттер Кристиансен уточнил:

– И совсем неважно, каким образом сэру Сверкеру те земли достались в давние времена. А то и вовсе не ему, а его родителям.

Отец Каллистратий перекрестился и произнес внятно:

– Время освящает.

Лоенгрин уточнил с недоверием:

– Даже если он те земли украл или незаконно отнял?

Отец Каллистратий перекрестился снова, глазки долу, ответил смиренно, однако с неожиданной твердостью:

– Ваша светлость, вот тогда и надо было поднимать крик и требовать справедливости. Но если тогда сочли, что все было сделано правильно… а мы не знаем всех тонкостей, то имеем ли мы право поднимать старые дела, рушить судьбы детей и общества?

Лоенгрин пробормотал:

– Значит, если преступление прошло незамеченным… то пусть?

Рыцари поглядывали то на него, то на священника, а отец Каллистратий, чувствуя на себе общее внимание, не приосанился, как сделал бы любой рыцарь, а напротив – съежился и сгорбился, верный девизу первых христиан «проживи незаметно».

– Ваша светлость, – произнес он смиренно, однако твердость из голоса не ушла, – крупные преступления незаметными не проходят. А мелкие… если тогда прошли, то сейчас нельзя ворошить прошлое. Понимаете, почему?

Лоенгрин ответил честно:

– Нет.

Священник вздохнул, ответил Перигейл, которому явно наскучило выяснение того, что понятно любому взрослому, уже пожившему и повидавшему всякое:

– Ваша светлость, нельзя ломать дом, чтобы достать спрятавшуюся в подполье мышь.

Лоенгрин посмотрел в их суровые лица, вздохнул, поднялся, стараясь выглядеть сильным и решительным.

– Тогда графу Гердвину прикажем все вернуть и выплатить за нанесенный ущерб!

Перигейл поднялся, коротко поклонился.

– Прикажете готовить коней?

Лоенгрин спросил удивленно:

– А не проще ли послать ему с гонцом мое повеление?

Он не понял, почему рыцари заулыбались, а кое-кто и ржанул весело и счастливо, словно услышал заковыристую шутку.

– Ваша светлость, – произнес Перигейл очень серьезно, – я молю Господа, чтобы так в конце концов и было. Более того, уверен, что так и будет к концу… даже к середине вашего правления Брабантом! Но сейчас придется действовать по старинке.