– С апреля, - машинально ответила Шталь, поднимая табуретку.

– Непросто было, наверное, - посочувствовал Глеб.
– Просто становится, когда перестаешь на этом зацикливаться, и воспринимаешь только как обычных собеседников. Вообще, это конечно очень увлекательно - раскрывать скрытые таланты, способности и потребности вещей. Или изменять их. Вещи ведь многое могут перенимать от людей, знаешь ли, поэтому сложней всего с теми вещами, которые принадлежали плохому человеку и... любили его. Однажды мне попалась расческа одной женщины, так та...
– Глеб осекся и вздернул голову, тревожно глядя в закатное окно. Потом повернулся и с подозрением, но в то же время укоризненно посмотрел на Эшу.

– Ты же сказала, что приехала одна. Мне показалось, что тебе можно верить.

– Так и есть, - удивилась она.
– В чем дело?

– Ты никому обо мне не говорила?

– Нет, никому!
– заверила Эша совершенно искренне.
– Что ты там увидел? Перед окошком парят мои сподвижники?

– К дому подходит Говорящий!
– произнес Глеб внезапно осипшим голосом.
– Прямо к подъезду... ерунда какая-то - почему я его раньше не почувствовал?!

Они вскочили со своих мест почти одновременно и ринулись к окну, вжавшись носами в стекло.

– Я никого не вижу, - разочарованно сообщила Шталь, оглядывая двор, в котором новгородское население было представлено лишь парой старушек на дальней скамейке и сонными кошками, разложенными перед домом тут и там. Глеб замотал головой, немедленно стукнувшись об оконную ручку.

– Он здесь, в подъезде, все ближе, я чувствую! Наверное поднимается...

– Может, ты просто переутомился?
– заботливо спросила Эша, и Глеб метнул на нее яростный взгляд.

– Нет! Я никогда не ошибаюсь. Он здесь, и на таком расстоянии уж точно должен меня чувствовать. Если он идет ко мне... Я проверю, я должен знать!

Он кинулся в прихожую. Эша едва успела вцепиться ему в рукав, но остановить таким способом Глеба было так же невозможно, как поддержать плечом падающий башенный кран, поэтому Эшу просто снесло с места, попутно вынув из тапочек, и она на большой скорости поехала в прихожую следом за расчесочным собеседником, скользя голыми пятками по гладкому полу.

– Хороший способ удрать, но со мной это не пройдет!

– Ничего я не придумал!
– огрызнулся Глеб и относительно деликатно стряхнул Эшу на пуфик в прихожей.
– Сиди - проверю! Я не убегу. Правда.

Оглядевшись, он подхватил валявшуюся под тумбочкой гантель, отпер дверь и осторожно выглянул, после чего вышел на площадку, и дверь мягко защелкнулась за ним.

– Надо приготовить лед, - пробормотала Эша, прислушиваясь к его шагам на лестнице, - гантель он наверняка уронит.

Она быстро вызвала номер Ейщарова и, едва тот ответил, без всяких приветствий сообщила ему адрес Глеба, фамилию и внешние данные, добавив, что в подъезде, возможно, сию секунду ошивается еще один Говорящий и вполне возможно, у этого Говорящего скоро могут появиться травмы. Ейщаров отреагировал неожиданно превосходно - не стал ни возмущаться, ни требовать дополнительной информации и подтверждений - ему хватило и интонации. Он просто сказал: "Понял!" - и немедленно отключился. Эша подошла к двери и заглянула в глазок, но увидела лишь пустую площадку. Открыть дверь и последовать за Глебом она не решилась. Двое Говорящих в тесном пространстве... ей и одного единовременно хватало по уши. Конечно, если Глеб соврал и сейчас стремительно удаляется в направлении выезда из города, она будет выглядеть крайне глупо. Вообще все это дело выглядело крайне глупым - от начала и до конца. Зачем ему гантель - неужели взаимоотношения между осведомленными друг о друге Говорящими настолько сложны? Похоже, Сева и тетя Тоня пока единственные, кто пребывают в счастливом неведении. Правда, есть еще Юра Фиалко - если Ейщарову удалось достать крутых врачей и вытащить его из комы, можно было бы его порасспросить.

Эша еще немного потопталась в прихожей, потом прошла в единственную глебовскую комнату, обстановка которой состояла из дивана, шкафа, люстры, торшера и телевизора - все весьма почтенного возраста. Удивительная бедность для человека, который мог бы, пару раз взмахнув расческой, заполучить себе в рабство весь город. Она открыла дверцу шкафа, но тут же обернулась на звук щелкнувшего дверного замка. Дверь хлопнула, в коридоре что-то звякнуло, в комнату ввалился Глеб и прислонился к косяку, старательно глядя в пол.

– Ну, Глеб, - неодобрительно сказала Шталь, - я ж тебе говорила, что ты переутомился. Пошли дальше кофе пить.

Он кивнул и, чуть попятившись, пропустил ее вперед. Эша плюхнулась на табуретку, Глеб коротко глянул на нее, подхватил со стола чашки и через полминуты поставил их, исходящие паром, обратно на столешницу. Сел и, поглядывая по сторонам, принялся жеманно болтать ложечкой в чашке.

– Насколько я понимаю, спрашивать тебя еще что-то бесполезно, - вскоре констатировала Эша, внимательно за ним наблюдая.
– Кстати, забери свою зажигалку - есть у меня нехорошая привычка их прикарманивать.