– Так.

– Но по всему выходит, что характер его изменился к лучшему. Так?

– Выходит.

– Значит, вы должны радоваться... Припадки не повторяются?

– Нет.

– Он не буйствует, не бьется головой о стену, не возомнил себя Наполеоном, Цезарем, генералом Брусиловым?

– Что вы такое говорите!
– возмутилась Наталья.
– Он абсолютно нормальный человек.

– Видите: вы сами себе противоречите. Вы пришли к психоневрологу в странной надежде, что он поможет психически здоровому человеку. А надо ли?

– Поймите меня правильно.
– Наталья наконец обрела всегда свойственное ей разумное спокойствие.
– Меня волнует не то, что он стал лучше, а то, что он вообще изменился. Ведь все это может быть только началом какой-то болезни. Ведь может, верно?

Светило задумалось, вертя в пальцах паркеровскую золотую авторучку, машинально рисуя на рецептурном бланке кружочки, квадратики и пирамидки, что, как слышал автор, тоже не говорит об абсолютном душевном здоровье.

– Честно говоря, - осторожно начало светило, - и то минутное выключение сознания, и сама авария не должны были дать никаких изменений в психике. Не должны!

– Но дали!
– настаивала Наталья.

– Это меня и удивляет... Знаете что, я не могу лечить на расстоянии. Приведите ко мне мужа, я с ним побеседую. Если понадобится, мы его положим на недельку в наш институт, всесторонне исследуем, энцефалограммы снимем. Ну, и так далее. И тогда я вам точно скажу, здоров он или нет.

– Он не пойдет.

– То есть?
– опешило светило.

– Не захочет. Сам-то он считает себя здоровым и свое поведение разумным и единственно возможным.

– Но сознает, что изменился?

– Сознает. Но решил, что раньше жил неправильно.

– А теперь правильно?

– Теперь - да.

– И пусть живет, - заключило светило.

– Но он перестал пользоваться транспортом, - бросила Наталья последний козырь.
– Он ходит пешком!

– Шок, - немедленно отреагировало светило.
– Пройдет. Он кто по профессии?

– Актер.

– А-акте-ер!
– протянуло со всепонимающим удивлением светило. Интересно-о-о!.. А как, простите, фамилия?

– Политов.

– Станислав Политов? Как же, как же! Хороший актер, популярный. Дочка моя им очень увлечена...

– Не только ваша, - мрачно констатировала Наталья.

– Да, да, судьба актерская...
– посочувствовало светило.
– Знаете что? Не обращайте внимания. Актеры - народ особый. Э-э-э... непредсказуемый. Академик Павлов говорил: кончу, мол, опыты на собачках, начну на актерах. Оч-чень восприимчивая публика... А где он сейчас снимается, если не секрет?

– "Ариэль", по Беляеву. Фантастика. Летающего человека играет. Главную роль.
– Наталья поняла, что светило больше ни в чем ей не поможет, оно уже само спрашивать начало. Поднялась.
– Спасибо, доктор.

– Не за что, - вполне искренне сказало светило.
– Думаю, вы зря беспокоитесь. Но если что - приходите опять. Только с мужем, заочно не лечу...

Прямо снизу, из автомата, Наталья позвонила Ленке.

– Але, Ленк, это я... Ленк, я была у твоей знаменитости, а он меня выгнал.

– Как выгнал?
– искренне изумилась Ленка на том конце провода.

– Сказал, что не может лечить заочно. Еще сказал, что все случившееся не должно было дать каких-либо последствий.

– Так и сказал?
– заинтересовалась Ленка.

– Так и сказал.

– Ладно, Наталья, иди домой. Мы сегодня в одной бодяге играем, я с ним потолкую.

– Ой, потолкуй, потолкуй, Ленк! И позвони мне сразу. А то он вон и Ксюхе замуж разрешил выйти.

– Как так?

– А так. Сказал: живите, только не регистрируйтесь.

– Благословил?

– Я Ксюху видела, она - в легком шоке.

– Ее понять просто: деспот папуля нежданно стал демократом. Чудеса!.. Ладно, чао!
– И трубку повесила.

Стасик сидел в гримуборной, разгримировался уже, смотрел на себя, умытого, в трехстворчатое зеркало, вполуха слушал скворчащий на стенке динамик: оттуда еле-еле доносилось происходящее на сцене. Спектакль еще не кончился, но Стасика убили в первом акте, и он мог бы в принципе смотаться домой, не выходить на поклон, отговориться перед главрежем недомоганием, тяжкими последствиями ДТП (эта аббревиатура - из протокола: дорожно-транспортное происшествие). Но Ленка, которая доживала в спектакле до прощального взмаха занавеса, просила задержаться: о чем-то ей с ним пошептаться хотелось, о чем-то серьезном и жизненно важном, о чем-то глобальном, как она сама изволила выразиться.

Стасик сиднем сидел на продавленном стуле и думал думу о Кошке. Он прикидывал: позвонит она ему завтра, послезавтра или с недельку характер выдержит? А вдруг вообще не позвонит? Вдруг она порвала с ним, со Стасиком, смертельно обиделась, раненая душа ее трепещет и жаждет мщения. И пойдут анонимки в местком, мамуле, главрежу... Стасик подумал так и немедленно устыдился: Кошка - баба умная и, главное, порядочная, нечего на нее напраслину возводить.

Нет, позвонит она, конечно, позвонит, куда денется!