— Совершенно верно. Я достаточно много размышлял над пространственными шахматами и сейчас мне кажется, что фигуры могли бы располагаться на первом, третьем, пятом и седьмом этажах. В противном случае игра превратится в сплошную свалку. — Якоб сорвал листок сирени и приспособил его в качестве забавно бибикающего музыкального инструмента. Он пытался выдуть мотив, отдаленно напоминающий «На прекрасном голубом Дунае» Иоганна Штрауса.

Пент и впрямь был потрясен: скользящие вверх-вниз на лифте ладьи — восьмиэтажные шахматы, по всей вероятности, допускали такую возможность, — восемь ферзей, молниями проносящиеся по диагоналям… Ой-ой-ой! Вы испытываете трудности на пятом этаже, зато овладеваете подвалом и чердаком…

— Да, но они и слышать не желают о моих шахматах. Очевидно, меня ждет посмертная слава… — заметил Якоб. — Конечно, при игре в такие шахматы возникнут определенные трудности конструктивного порядка, но ведь у нас есть компьютеры, которые в любой момент могут дать поперечный и продольный разрез игрового пространства. Поэтому-то я и тружусь сейчас над учебником пространственных шахмат. Захватывающее дело! Вы даже представить себе не можете, какая оригинальная полифония возникает при совместном использовании испанской партии и сицилианской защиты…

И тут… из-за дерева выступил Лжеботвинник собственной персоной. Вид у него был торжественный и горделивый. Четким офицерским шагом направился он к двум шахматным мыслителям и отвесил легкий поклон.

— Я ошибался в вас! Прошу меня извинить.

Якоб счел нужным ответить поклоном на поклон.

— Ваши разговоры о шахматной игре смахивают на детский лепет, — вынес заключение Лжеботвинник. — В настоящие шахматы нельзя играть в трехмерном пространстве.

— Тогда может быть, в n-мерном? — спросил Якоб. Спросил с полным пиететом.

— Конечно, вы более или менее на правильном пути, но и n-мерное пространство тут не поможет. В последнее время я занимаюсь шахматами по системе n+2. Весьма многообещающая штука. — В этот миг Лжеботвинник был каким-то особенно симметричным.

— Приму к сведению, — ответствовал Якоб, снова отвесив поклон.

— Примите, примите, — улыбнулся человек, думавший в системе n+2, но тут же посерьезнел. — Вы вдохновили меня, так прекрасно сказав о грибах. Мерси боку! И особенно о том, что от них поздоровеешь. В грибах заключена очень большая сила. Я знаю!

Грибы… грибы… Пент вдруг вспомнил, что как-то раз, когда он вышел из кабинета доктора Моорица после игры в шахматы — да, после их первой партии — этот самый человек прошептал ему в коридоре что-то о своих тайных грибах. Выходит, он неслучайно завел о них разговор.

— Да? — В этом утверждении Якоба таился дискретный вопрос, дескать, почему этот человек именно себя считает компетентным в грибной силе.

— Я высший военачальник здешнего грибного воинства, — с гордостью сообщил тот.

— Нечто вроде генерала? — помог ему Якоб, естественно, не теряя серьезности.

— Пожалуй, можно даже сказать маршал! — после недолгих раздумий выпалил Лжеботвинник.

— Великолепно. Для нас изрядная честь познакомиться с вами поближе.

— Я тоже так полагаю! — Он несколько помешкал, осторожно оглянулся по сторонам и наконец решился. — Могу вам кое-что показать, да, вам обоим, но вы должны поклясться, что никому ничего не скажите!

— Мы клянемся, — торжественно провозгласил Якоб. Он поднял вверх правую руку и опустил голову. Пент последовал его примеру.

— Ну, тогда пошли! Я пойду на шесть-семь шагов вперед вас. Конспирация! — Он двинулся в путь.

— Конспирация! — в тон ему повторил Якоб. Пент и Якоб двинулись следом.

Лжеботвинник медленно шагал по направлению к морю, заложив руки за спину, словно прогуливался по территории больницы. Ухоженные дорожки вскоре кончились, потянулись грядки и поля. Затем впередиидущий свернул влево, где, насколько знал Пент, были лишь кусты и нечто вроде выгребной ямы. Именно туда и устремился Лжеботвинник. Он раздвинул кусты и скрылся за ними.

— Куда он нас ведет? Там сплошная чащоба, — нерешительно вымолвил Пент. Якоб попросил молча следовать за ним.

Противное было место и неприглядное. Повсюду валялись ржавые консервные банки, колючая проволока, обрывки бумаги. Когда кусты сомкнулись за ними, и они стали прокладывать дорогу в сумерках руками, Пент подумал, что вот сейчас они наткнутся на что-нибудь жуткое. Ведь на таких задворках обнаруживают трупы в детективных фильмах.

Тут они увидели проводника. Он стоял возле полузавалившейся кирпичной стены и ждал их. Пент все еще не замечал ничего особенного.