— Рафф не грязный, — выпалила Тамар. Али положил ей на плечо прохладную ладонь.

— У меня тоже есть снежный песик, — похвасталась Рэя, — но за ним ухаживают рабы, а не я.

— Ах да, — сказал Данн, — я слышал, Кайра, что у тебя теперь есть рабы. Надеюсь, ты обращаешься с ними так же хорошо, как в свое время хозяева обращались с нами. Мы ведь с тобой тоже были рабами.

— Как ты смеешь! — взвизгнула Кайра. — Это отвратительное вранье!

— Это отвратительное вранье! — вторила матери Рэя. Стеклянный блеск в ее глазах усиливался.

Все посмотрели на нее — полную, высокомерную девочку, копию матери. Дочь Данна почти ничего не унаследовала от отца. Если только разрез глаз, да еще, может быть, длинные руки (их длина, однако, скрадывалась толщиной). А вот Тамар была истинной наследницей Данна. Кайра с откровенной злобой спросила у нее:

— А ты знаешь, что твой любимый папочка уже умер?

— Нет! — вскричала Тамар.

Данн обнял ее и сказал:

— Кайра, ты лжешь. Сегодня утром от Шабиса пришла весть, что он уже приближается к Чараду.

В ответ последовало целое представление: взлетали кудри, надувались губы, метались злобные взгляды. Но представление это было каким-то неслаженным, фальшивым. Обе актрисы — Кайра и Рэя — вели себя как заводные куклы, у которых заканчивался завод.

— Кайра, — не выдержал наконец Данн, — мой тебе совет: пойди приляг. Найди Джосса, пусть он позаботится о тебе. Ты, по-моему, нездорова.

— Меня утомила дальняя дорога, — скорбно объявила Кайра.

— Тогда выспись как следует. — С этими словами он встал со стула.

Кайра попыталась подняться, но упала обратно на сиденье. Данн хлопнул в ладони, и появился солдат.

— Проводите госпожу и ее дочь к западным воротам.

Кайра сумела-таки встать на ноги.

— Я пройду здесь, — объявила она, направляясь к шеренге солдат, охранявших Центр.

— Нет, — сказал Данн. — Охране приказано убивать любого из армии «черных одеял», кто попытается пройти сквозь шеренгу. Ты обойдешь Центр снаружи.

Обе гостьи, мать и дочь, пошатываясь, побрели к воротам. Они двигались неуверенно, словно пьяные. Они вышли наружу, и ворота захлопнулись.

— Теперь-то уж точно мы не можем больше ждать, — сказал Гриот, — надо уходить.

— Да, я слышу, Гриот. Хорошо. Я готов.

— Через два дня, — решил капитан.

— Почему? Нам ведь недолго собраться. Все мое имущество легко уместится в дорожную котомку.

— А у меня тоже будет котомка? — поинтересовалась Тамар.

— Я покажу тебе, как сделать ее из половины одеяла, — пообещал племяннице Данн.

— Когда мы придем в Тундру, у меня будет своя комната? — задала девочка следующий вопрос.

— Да, конечно.

— И я буду жить рядом с тобой?

— Тамар, не бойся, мы все будем жить вместе.

— А Рафф? Он где станет жить — в твоей комнате или в моей?

Али вмешался в их диалог:

— Пусть это решает сам Рафф.

Вечером, когда уже совсем стемнело, Гриот отправился в западную часть Центра. С собой он взял четверых солдат, все с красными одеялами через плечо, и двух снежных псов. Обе собаки были дружелюбными, веселыми созданиями, однако Гриот тщетно вглядывался в их морды в поисках той разумности, которую привык видеть в глазах Раффа.

Гриот и его отряд прошли через двойную шеренгу охраны, которая получила приказ быть особенно бдительной в эту ночь.

По ночам Гриот привык видеть Центр погруженным в темноту: башни, крыши и парапеты с трудом можно было различить на фоне черного неба, которые лишь изредка освещала луна. Но сейчас, двигаясь через дворы и переходы, Гриот с солдатами замечали то дрожащие отсветы костра, то сияние фонаря в окне, или под крышей, или в проломе стены. Гриот не стремился к тому, чтобы остаться незамеченным. Встреча с Кайрой не входила в его планы, однако она была маловероятна. Кайра отыскала в музеях огромный стул — вроде трона — и велела установить его в одном из пустых залов. Там они с Джоссом и устроили свой двор и задали пир для «черных одеял». Гриот хотел подчеркнуть, что Центр принадлежит Данну до тех пор, пока тот сам не решит покинуть его, и что Кайра находится здесь исключительно как гостья. И еще Гриот собирался кое-что проверить: насколько сильна и опасна армия Кайры.

В западной части Центра он вскоре нашел большую компанию «черных одеял», которые сидели и лежали перед кострами. Поскольку они не знали, атаковать Гриота и солдат или разбегаться, Гриот взял инициативу в свои руки. Он поприветствовал чужаков и осведомился об их самочувствии. Желая дать всем возможность хорошенько рассмотреть его, Гриот спокойно и непринужденно стоял перед солдатами. Прежде всего в глаза бросалась его непохожесть на пришельцев с фермы: он был крепким, здоровым, сильным молодым человеком с широким лицом, на котором выделялись зеленовато-серые глаза. Большинство «черных одеял» уже не раз встречали его. Почти все эти люди пришли с востока и просили приютить их в Центре. Им отказали, но накормили и еще дали с собой еды и воды. Гриот сам стоял у ворот, порой днями напролет. Его сильно огорчало, что приходится гнать прочь измученных беженцев, хотя капитан и понимал правоту Данна: Центр действительно не мог больше вместить ни одного человека. Поэтому Гриоту только и оставалось, что следить за тем, чтобы с каждым беженцем обошлись по справедливости. Наверняка все эти люди запомнили его и его образ ассоциировался у них с едой и помощью. Теперь же Гриот хотел, чтобы солдаты узнали его как капитана Гриота — того самого капитана Гриота, о котором они слышали от Кайры только плохое.