Один автомобиль преградил им путь, и им пришлось его обходить. Это был «Форд», как у Максима, только синего цвета. А с дерева вдруг свалился огромный ком снега, попал на заднее стекло и рассыпался серебряными искрами. Наклонившись, Лешка слепила снежок и кинула его туда же. Снежок развалился, стекло осталось чистым.

— Ты что, обалдела?! — вытаращился на нее Ромка.

— Я хотела узнать, какой останется след.

— Снег не липнет, потому что мороз. А зачем тебе это?

— Проверить кое-что. Помнишь, я говорила, что у меня в голове что-то вертится? А ты сказал, что само вспомнится.

— Ну и? Вспомнилось?

— Да! На заднем стекле той машины, что стояла в Медовке, было светлое пятно. Мне тогда показалось, что это снег. А теперь я думаю, что это наклейка. Круглая такая…

Ромка чуть не уронил пакет с игрушками:

— Как у Максима? С Эйфелевой башней?!

— Не знаю, я далеко стояла. Может быть, Славик заметил?

— Верно, надо у Славки спросить, видел ли он ту липучку. А если видел, то, значит, не зря я подозревал этого Максима! Это значит, что он в этом деле все же замешан!

— Не факт, — спокойно возразил Артем. — Максим был в Париже, оттуда у него и наклейка.

— Но чтобы на такой же зеленой тачке?! И в то же самое время, когда Барбарисычу куколок бабочек привезли? Не может такого быть! А менты или работать не хотят, или вообще ничего не соображают! Ничего, я их вразумлю! И Анатолию Семеновичу докажу, что у Барбарисыча был еще один сообщник, самый главный, который и взорвал его дом, а вовсе никакой и не бомж-бандит. Лешка, держи пакет и дай мне мобильник, я свой дома оставил.

Всучив сестре пакет, Ромка тут же позвонил Славке и спросил, видел ли он на заднем стекле зеленого автомобиля круглый стикер.

— К-кажется, видел, — запинаясь, ответил Славка.

— Что на нем было нарисовано?

— Я не разглядывал. Но что-то было. На ножках.

— Похоже на Эйфелеву башню?

— Похоже! Даже очень. А зачем тебе это?

— У Максима на заднем стекле наклеена точно такая же липучка. Понимаешь? Это значит, что он — напарник Барбарисыча!

— Не обязательно, он же был в Париже и купил ее там.

— И ты туда же? — рассердился Ромка. — Ладно, пока. — С азартом в горящих глазах он вернул сестре ее телефон: — Это нельзя так оставить. Надо действовать! Темка, ты бы с чего начал?

Артем по-прежнему оставался спокойным и рассудительным:

— Я бы проверил алиби Максима, то есть выяснил бы, чем он занимался в позапрошлую ночь и не мог ли он находиться в Медовке. А уж потом я сделал бы выводы.

— Я его об этом уже спрашивал, а он сказал, что и не слышал даже о таком поселке. Врал, конечно! Значит, надо найти к нему другой подход.

— Согласен. Займемся этим сразу же после Нового года, — кивнул Артем.

— Что?! — вскипел Ромка. — Ну уж нет, я ждать не буду! Вы как хотите, а лично я займусь этим прямо сейчас! И с чего начинать, я знаю сам. В первую очередь я переговорю с Андреем.

— Тогда звони по домашнему, я тебе свой мобильник больше не дам, там уже деньги кончаются, — сказала Лешка.

Ромка так и сделал. Прибежав домой, он соединился с Андреем, и по всей квартире разнесся его громкий возбужденный голос:

— Андрюша! Это снова я. Скажи, пожалуйста, откуда ты знаешь этого Максима?

— Мы с ним когда-то в одном доме жили, нас в один детский сад водили. А потом наша семья переехала на «Бабушкинскую», и встретил я его лишь однажды, совершенно случайно: на городской олимпиаде по химии за соседним столом с ним оказался. Это еще в восьмом классе было. И больше мы не виделись, потому я и не узнал его сразу. У тебя все? — холодно осведомился Андрей. — Тогда пока!

Услышав короткие гудки, Ромка растерянно оглянулся:

— Он еще почему-то на меня обижается, а я не успел у него адрес Максима узнать. Темка, попроси ты, он тебе не откажет.

Андрей и впрямь сменил гнев на милость, когда ему перезвонил Артем. Он задал Темке несколько вопросов об Англии и под конец язвительно спросил:

— Что еще от меня твоему другу понадобилось?

— Узнать, где живет Максим, — объяснил Артем.

— В центре, в огромном доме, недалеко от «Маяковки», возле Триумфальной площади. Мы в одиннадцатой квартире жили, а он — в двадцать седьмой.