Неизвестно
Шрифт:
— Кстати о баскетболе. Вы говоршш, что в школе любили в него играть. Со временем поостыли?
— Пока силы были — играл. В футбольном «Динамо» несколько ребят очень прилично на площадке смотрелись, один Валера Фадеев чего стоил. В основную пятерку я не всегда проходил. С нашими «великанами» — Яшиным, Беляевым, Рябовым, Вадиком Ивановым — тягаться нелегко было. Мы — динамовцы — в Новогорске дружно жили. Много общались с баскетболистами, волейболистами. За все женские команды ездили болеть.
— «Русачи» в баскетбол не играли?
— Только, если для нагрузки. Интереса большого не возникало. «Шайбисты» наши в 60-е годы в основном игрой в лото забавлялись. Только и слышно было на базе, где они жили: «тридцать три», «двадцать пять», «сорок шесть». Аркадий Иванович Чернышев все переживал: «Когда они только поумнеют!»
— Чем же вы свой досуг заполнят?
— Только противопоставлять не нужно. Я читать любил, музыку эстрадную, кино. К книгам сестры меня с детских лет приобщили. «Войну и мир», хоть и не без труда, но одолел. «Тихий Дон» с интересом прочитал, «Старик и море» Хемингуэя, всего Голсуорси. «Сагу о Форсайтах» и позже перечитывал. Нормально, с удовольствием.
Разве что с Пушкиным и Лермонтовым у меня роман не сложился. Может, преподавали нам так, но еще в школе для себя решил, будь я их современником, оказался бы на стороне Дантеса и Мартынова.
— Какой вы, однако, жестокосердный...
— Шутки шутками, но ей-богу было такое ощущение. Разве можно так себя над другими ставить?
Сейчас чаще детективы в руки беру. Думать особо не над чем, а захватывает. «Слепой киллер» — от одного названия мороз по коже. Другие времена настали, но когда показывают старые советские кинокомедии — обязательно смотрю. «Карнавальная ночь», «Неподдаюшиеся», «Бриллиантовая рука». Мне, кстати, когда-то кагэбэшники рассказывали о том, как сюжет «Бриллиантовой руки» родился.
— Поделитесь...
— Якобы знаменитый прыгун-высотник Валерий Брумель, собираясь в зарубежную поездку, решил в гипсе, который у него на ноге был, доллары спрятать. И сказал об этом своей знакомой, позвонив из телефонной будки с Арбата. Разговор засекли, тут же прибыли на место, сфотографировали звонившего и взяли под контроль. Кончилось тем, что Брумель никуда не полетел — его сняли с самолета.
В «Бриллиантовой руке» я особенно от Анатолия Папанова был в восторге. Разок довелось с ним пообщаться. Вместе ехали в поезде Москва—Ленинград. Симпатичный человек, держался с нами просто. И с Евгением Леоновым судьба как-то раз случайно свела. Песнями Владимира Высоцкого я не увлекался, но как он играл в кино белых офицеров, мне очень нравилось.
— Видеть их спектакли приходуюсь?
— Конечно, но с театром у меня другие воспоминания связаны. Помню, в 1964 году наша хоккейная команда оказалась в Свердловске в одной гостинице с московским Театром миниатюр. Оказалось, что артист, а впоследствии руководитель этого театра Рудольф Рудин — известный многим как «пан Гималайский» из телекабачка «13 стульев», вырос в одном дворе с Анатолием Мельниковым. Перезнакомились, там тогда Ольга Аросева и Зиновий Высоковский играли, другие артисты хорошие. Матч у армейцев мы выиграли, это открывало дорогу к золотым медалям. Артисты пришли за нас поболеть, а потом пригласили на спектакль. По его ходу была вольная реплика, и вдруг мы слышим, как со сцены раздается: «Император Папугин!» Так они Женю Папугина решили отметить, он героем матча стал — два мяча свердловчанам забил. Позже его и шведы «императором русского хоккея» называли...
— Были еще театршьные впечапыения?
— В свое время пересмотрел весь репертуар Театра кукол Сергея Образцова. Очень мне Зиновий Гердт нравился. Оказываясь в Одессе, несколько раз ходил в Театр оперетты, где звездой в те годы был Михаил Водяной. Там другое дело, одна атмосфера в фойе чего стоила! Еврейская публика, разодетые мамы с дочерьми, друг друга рассматривают, словно в зоопарке, всюду запах дорогих духов с потом пополам — колорит! Вот с оперой у меня ничего не получилось. Первый раз пришел - и сразу на «Повесть о настоящем человеке»...
— Это там, кажется, пели «Отрежем Мересьеву ногу и не скажем ему об этом...»
— Серьезное было испытание. Удовольствие мне доставляла легкая музыка. Всегда привозил из зарубежных поездок пластинки. Собралась приличная коллекция, она моей первой жене после развода досталась. Но свою любимую я не отдал. В Лондоне купил, там Элла Фитцджеральд и Луис Армстронг вместе поют. Слушал как сказку, после тренировок под их пение засыпал...
— Кто в ваших командах основными меломанами были?
— В футбольной — Борис Кох. С магнитофоном он не расставался. Вячеслав Дмитриевич Соловьев как-то на тренировке ему попенял: «У тебя, Боря, ноги, наверное, пленкой обмотаны, играть мешает». В хоккейной — Дима Морозов. Он больше не эстрадной музыкой, а рок-группами увлекался, особенно «битлами».
— Кино все яюбшш?
— Конечно. Но вот Володя Глотов отличался особым пристрастием. Он обожал смотреть китайские фильмы. Их иногда в Новогорск привозили, и Володя всегда ходил. Сидел иногда в зале один, а потом рассказывал, что и как там происходило. Мы посмеивались, конечно, но к чужим чудачествам я отношусь с уважением. Смотрел Эдик Стрельцов фильм «Чапаев» раз, наверное, двести. И ничего, играть хуже не стал.