Шрифт:
А мне нравится, что Москва рассредоточена, что на ее стадионах любая команда может заручиться поддержкой, встретить своих болельщиков. Неспроста и тренеры, и футболисты, и судьи, кого ни спроси, говорят, что свободнее всего они себя чувствуют на московских стадионах. Свободнее себя чувствовать — значит быть ближе к игре, к ее правилам.
На этом рассеянном, размытом фоне выделяются матчи московских клубов между собой. Тут все четко поделено, никаких конъюнктурных расчетов. Можно не оказаться чемпионом, но быть в таблице выше остальных московских клубов — уже кое-что, уже утешение. «Торпедо» и «Локомотив» в Москве на положении младших, болельщиков у них поменьше. Тем заманчивее им справить победу над «Динамо» или «Спартаком». От матчей москвичей между собой легко ждать если не выдающейся игры, то уж во всяком случае столкновения самолюбий.
Как же образуются лагери? Мы плохо это знаем, принимаем как свершившийся факт, что одни — спартаковцы, другие — динамовцы или цээсковцы. Бывали, правда, события, которые пополняли тот или иной лагерь. Поездка «Динамо» в Англию зимой 1945 года и радиорепортажи Вадима Синявского оттуда обратили в динамовскую веру огромное число людей. Думаю, что прибавку дал и Лев Яшин. Послевоенный ЦДКА с Григорием Федотовым и Всеволодом Бобровым, олицетворявший Армию-победительницу, покорил множество сердец. Возможно, несправедливые карательные меры, обрушившиеся на команду в 1952 году, еще более укрепили ее болельщиков. «Торпедо» должно быть обязано тренеру Маслову, создавшему в 1960 году красивейшую команду, которой невозможно было не любоваться. От тех времен тянется представление о торпедовском легком игровом стиле, и, хотя от него остались рожки да ножки, прежняя слава теплится в золе, как уголек. Для «Торпедо» вербовали сторонников сначала Александр Пономарев, потом Эдуард Стрельцов, Валерий Воронин, Валентин Иванов — игроки, которых всем хотелось увидеть лишний раз.
Затрудняюсь назвать период массового призыва у «Спартака», хотя были у него и чемпионские годы, и годы яркой игры. Привлекательность «Спартака», как мне представляется, состоит в том, что на протяжении всей истории его сопровождают драматические события. Я рассказывал о переигровке кубкового полуфинала в 1939 году, о кубковых финалах 1946 и 1947 годов. А были еще кубковые финалы с минским «Динамо» в 1965 году и ростовским СКА в 1971-м, продолжавшиеся по два дня, где победа добывалась в тяжких муках; переигровка матча с киевским «Динамо» в 1958 году.
А матч в Киеве в 1969 году, выигранный «Спартаком» 1:0, несмотря на исступленный натиск динамовцев, трижды подряд чемпионов, привыкших всех одолевать на своем стадионе! А история «вылета» из высшей лиги в первую в 1976 году и возвращение, да еще прямо в чемпионы. А то, что «Спартак» на протяжении многих сезонов не склонял головы перед общепризнанным лидером, киевским «Динамо», и хоть уступал ему в призовых итогах, но по трактовке игры, по влиянию на другие команды, спорил с ним на равных.
И неудачами своими, сколько помню, он брал за душу. Еще осенью 1937 года мы остались в грустном недоумении, как мог «Спартак» не выиграть последний матч у слабого ЦДКА. Армейцы забили два мяча, спартаковцы еле сквитали, после чего отстали от чемпиона, «Динамо», на очко. А как его жалели, бедствовавшего после войны!
Вечно что-то случалось со «Спартаком», не оставлял он своих болельщиков в безразличии, серединки на половинку не предлагал.
И пошла гулять молва о спартаковском духе. Не помню, когда она родилась, но очень давно. Вообще говоря, дух — не мистика, не выдумка, он свойствен любой на что-то замахнувшейся команде, да и вообще без него футбол — немыслим. Наивно предполагать, что старые успехи ЦДКА и московского «Динамо» и новые — киевского «Динамо» бездуховны, зависят только от чертежа движений. В любом значительном свершении затаен дух.
И все же быть отмеченным характеристикой «спартаковский дух» что-то значит. А значит это, что «Спартак» особенно часто давал повод говорить о его духе, неспроста выражение это из стадионного просторечия перекочевало на печатные страницы, стало привычным оборотом, как и несменяемая форма команды — «футболки красные с белой поперечной полосой».
Борису Андреевичу Аркадьеву, точно мыслившему, не было свойственно повторять за другими общеизвестное. Осенью 1969 года, после того как «Спартак» стал чемпионом, он, зайдя в редакцию «Футбола — Хоккея», произнес слова, которые я записал на настольном календаре.
— Послушайте, «Спартак» оставил прямо-таки освежающее впечатление. Спартаковцы же играют, они эмоционально выражают себя! Что ни говорите, спартаковский дух существует. Сколько лет клубу, а что-то постоянное всегда у него есть. Просто какая- то спартаковская секта! На чем она держится? Думаю, что тут влияние братьев Старостиных. Да и вообще, они умеют игроков перевоспитывать в своих...
Аркадьев работал в разных командах. «Спартак» для него вечно вырастал как противник, так что не сбоку, не издали он судил.
Широкую популярность свою «Спартак» приобретал год за годом, он ее выслужил, сотворил себе сам.
Год, когда «Спартак» восстал из пепла, — сорок девятый. Тогда был зафиксирован не просто скачок в таблице. Случилось нечто неожиданное: «Спартак» оказался совсем другим, чем был в довоенные годы. И мы, старые болельщики, не знали, радоваться или огорчаться. Случай, мне кажется, единственный в истории нашего футбола.
За полвека наблюдений могу смело сказать, что все клубы в общих чертах сохраняют своеобразие. Это не удивительно: команды не начинают с нуля, они всегда продолжают, пополнение новыми игроками происходит в то время, когда в строю прежние и что-то обязательно передается по наследству. И тренеры обязаны считаться с тем, что было до их прихода, какими бы они ни были реформаторами.