Офицер имперского спецназа, непревзойдённый стрелок, гетера, умеющая поддерживать учёные беседы, и гейша, знающая наизусть и на разных языках тысячи стихов! Бывает ли такое, в одной молодой девушке сосредоточенное? За вдесятеро меньшие достоинства умнейшие люди судьбой и жизнью рисковали, душу, говорят, дьяволу продавали.

– Давай мы оставим серьёзные разговоры на завтра, – предложил Мятлев, доказывая, что блесна с крючком-«тройником» проглочена сразу и на всю возможную глубину. – Ты, как мужчина и офицер, гарантируешь, что Герта свободна и я не стану зря, как носорог, глядящий на Луну, тратить цветы своей селезёнки?

Умеет изящно выражаться господин генерал контрразведки. Хотя цитата всё из тех же Стругацких, если память не изменяет.

– Что она незамужем и у неё нет сейчас бойфренда – гарантирую стопроцентно. А в её ты вкусе или нет, считает ли она, что в двадцать два года сорокалетний мужик способен представлять какой-то интерес, – ты сам выясняй.

Мятлев прямо напружинился, как гепард, завидевший антилопу. Впрочем, на гепарда он статью не очень походил.

– Договорились. Возвращаемся к девушкам, и ты уже мне больше не мешай.

Сказано это было таким тоном, что, и не читай Ляхов генеральской психокарты, и так бы сообразил, с каким мастером имеет дело.

– С Людой твоей я буду общаться, как светскому человеку положено, любезничать, иногда рискованно, но без всякой задней мысли. Будь спокоен. Она мне потребуется для направления и развития главного удара, – оговорил диспозицию Мятлев.

– Вроде как чужой шар в бильярде? – усмехнулся Вадим.

– Вот именно. Я же с ними и не разговаривал ещё, на ходу придётся ориентироваться. Очень хорошо знакомство затевать, когда твоя — с подружкой…

– Можешь не пояснять. – Вадиму эта методика тоже была известна. Тут главное – не заиграться, а то окажешься сам в лузе, и совсем не той, что планировал.

– Все, генерал, мешать не буду. Где смогу – поддержу. С тебя за это – не вмешиваться в мои контакты с вашей «президентской ратью». У меня и на Писателя, и на Журналиста с Философом – свои виды. Но не через твою голову.

– Слажено. – Мятлев докуривал вторую папиросу, весь уже, как актёр перед выходом, погрузившийся в роль.

– И последнее. Я тебе гарантирую – если у тебя с Гертой что-нибудь получится, хоть двухнедельную, хоть месячную турпоездку я вам организую. По Великой России и пока ещё мирным странам ТАОС. Южнее – не стоит. Там даже такая эскорт-леди, как баронесса Витгефт, тебя долго спасать не сможет.

– Почему? – странно удивился генерал.

– Патроны кончатся, – лаконично ответил Ляхов. Он-то помнил, как это страшно – нащупывать в кармане последнюю обойму.

– Так плохо? – профессионально спросил Мятлев.

– Хуже, чем у нас в Сомали или Афгане. Доживёшь – увидишь.

– Баронесса, – непонятно-мечтательным тоном сказал Леонид. Разговор насчёт патронов, имеющих омерзительное свойство кончаться в самый неподходящий момент, он решил оставить на потом.

«Готов, значит», – подумал Ляхов. При всём его мужском, врачебном и офицерском опыте Вадиму до сих пор странно было наблюдать только что нормальных мужиков, вдруг стремительно уходящих под власть гормонов. А сядет он рядом с Гертой и Людой рядышком, и феромоны [145] в ход пойдут. Тогда уже полный абзац генералу.

– Баронесса, – сочувственно, но с нотками ротного командира повторил Ляхов. – Баронесса Рене де ля Тур.

Мятлев посмотрел на него подозрительно и как бы даже с обидой.

– Молодой человек, в ваши годы и в нынешнем обществе, где вы, похоже, заняли достойное место с вашей дурацкой «паранормальной комиссией», свободное цитирование Ремарка едва ли прибавит вам авторитета. Скорее, напротив. Известный журналист Волович не так давно написал в своей колонке, что Ремарка могут считать своим кумиром только совершеннейшие маргиналы, коим недоступен Хемингуэй, а тем более Коэльо с Мураками и Павичем. Вместо погружения в тайные глубины личности – потакание архаичным стереотипам.

– Изящно, подлец, выражается. Но я скоро разберусь, какие у него там «глубины». Ещё Марк Твен развил мысль, доходчиво изложенную на долларовой бумажке: «В бога мы веруем, остальное наличными». И, как ни странно, фамилии вполне второстепенной героини «Чёрного обелиска» вполне хватило, чтобы не только вызвать сей назидательный пассаж, но и посеять в вашей же душе «сурового солдата, не знавшего слов любви», именно ту мысль, которую я и намеревался. – Ляхов уже откровенно веселился. – Кстати, а последняя моя цитата откуда?

– Не помню, – буркнул Мятлев, допивая коньяк. – Я не Литературный институт заканчивал.

– Так я тоже – «не». Однако помню, что цитата – из «Записных книжек Ильфа». Да не бери ты в голову, у меня просто память такая, почти абсолютная, а в остальном я вполне средний интеллигент вымирающего подвида «эстетов-хамов». Герта, в отличие от циркачки – настоящая баронесса, и её родовые замки в Австрии уже тысячу лет в предгорьях Альп стоят. Сумеешь на высоте положения оказаться – твои будут.