— Эмми, ну хватит... — вмешался Херб Палмер.

— Все соседи об этом говорят, дорогой. Мэдисоны даже переехали в другой район.

— Эмми...

— Это правда, — ответила миссис Бейнс, густо покраснев. — Ашрам — у нас еще в диковинку. Европейцы, те, что занимают высокое положение, багровеют от ярости, услышав про него.

— Мамочка, а ты называй его ямой, — влезла Кимберли Бейнс.

— Где же автомобиль? — выкрикнула в сердцах миссис Бейнс.

— За углом.

Приложив пальцы к фуражке, чернокожий шофер, улыбаясь, ждал, пока они усядутся. Джошуа помог забраться в машину миссис Палмер, матери и сестре. Затем хотел было тоже сесть, но передумал.

— Мне нужно в туалет.

— О, Джошуа. Потерпи немного. До города рукой подать.

— Я же сказал, что мне надо. И непременно сейчас.

Миссис Бейнс вздохнула.

— Хорошо, я пойду с тобой.

— Нет, я хочу, чтобы он пошел. — И мальчик указал на шофера.

— Нет проблем, — сказал Херб Палмер. — Я вырулю за угол и буду вас дожидаться там.

Палмер уже дважды объехал квартал, когда мальчик наконец появился на назначенном месте. Он был один.

— Шофер уволился, — объявил он.

— Что?

— Он встретил на аэровокзале женщину. Они сказали, чтобы я проваливал, и ушли вместе. И еще прибавили, что никогда не вернутся.

— Никогда бы не подумала... — растерянно произнесла миссис Палмер.

— Поглядим, как все это объяснит фирма, — процедил Палмер сквозь зубы.

— Ах ты, смелый маленький мальчик, — сказала миссис Бейнс, прижимая Джошуа к груди.

Они отъехали прежде, чем в мужском туалете обнаружили тело чернокожего мужчины, и началась паника. Номер 135.

Номера 136,137 и 138.

— Мы хотим ехать в Булонский лес, мама, — сказал Джошуа.

— Не говори глупости, дорогой. Мы едем прямо в отель.

— Но там вас ждет сюрприз, — захныкала Кимберли.

— Да. Сюрприз. Мы с Кимми сочинили стихотворение и хотим прочитать его именно там. Всем троим. Нам это очень нужно.

— А почему бы и нет? — сказал Херб Палмер. — Мы отдыхаем. Забудем про всякие расписания.

— Какие милые у тебя детки, Эвелин, — проворковала миссис Палмер.

Они остановились у северной болотистой части лебединого озера.

— Может, лучше проехать дальше, ребятишки? — предложила миссис Бейнс. — Поближе к птичкам, туда, где гуляют люди?

— Нет. Пусть это произойдет здесь, — заупрямился Джошуа.

— Хорошо. Не спорим. Ну, читайте же ваше стихотворение.

— Выйдем из машины, — сказал Херб Палмер. — Поэзия нуждается в солнце, воздухе, воде и чистом небе.

Взрослые выбрались из машины, уселись на берегу, сбегавшему к воде, и стали разглядывать плавающих вдали лебедей.

— Ну, а как стихотворение? — напомнил Херб Палмер. — Давайте его послушаем.

Джошуа улыбнулся. Кимберли тоже улыбнулась. Из своих карманов они извлекли желтые платки.

— Они мне что-то напоминают, — сказала миссис Бейнс. — Вы что, взяли их в том месте?

— Да, мама, — ответила Кимберли. — И вы, все трое, должны их надеть.

— Нет, — смеясь, сказал мистер Палмер. — Сначала — стихотворение.

— На счастье, — настаивал Джошуа. Ну, пожалуйста, — умоляла Кимберли. — У Джошуа есть еще один, для тебя, мамочка.

Дети набросили платки на шеи взрослых.

— Можно это считать сигналом? — шепнула Кимберли брату.

— Можно.

Девочка подскочила со спины к мистеру Палмеру, и, крича “Убивай для Кали! Убивай для Кали!” — они затянули платки на шеях Палмеров.

— Убивай для Кали. Она возлюбила смерть. Убивай, убивай, убивай!

Миссис Бейнс любовалась лебедями. Не поворачивая головы, она произнесла:

— Странное стихотворение. Никакой рифмы. Это что, верлибр? Или белый стих?

— Убивай, убивай, убивай!

У Палмеров глаза вылезли из орбит. Язык миссис Палмер, синий и распухший, вывалился наружу. Херб Палмер силился освободиться, но металлическая пряжка на румале держала его крепко.

— Не думаю, дети, чтобы Палмеры пришли в восторг от вашего стихотворения, — ледяным тоном проговорила миссис Бейнс, все еще не поворачиваясь.

— Убивай, убивай, убивай!

Дети ослабили румалы только тогда, когда окончательно замерли руки Херба Палмера.

Обернувшись, миссис Бейнс увидела на траве распростертые тела своих друзей.