Однако образ Тэмми Фостер, захлебывающейся в багажнике собственной машины, никак не шел из головы. Не могла Дэнс забыть и взгляд Тревиса Бригэма — холодный взгляд темных глаз из-под густых бровей, направленный на отца. Словно бы решал: не выпустить ли аватару из синтетического мира в реальный, чтобы зарезать папашу?

Пора. Время не ждет.

— Прости. — Дэнс обняла отца на прощание.

— За маму не бойся — она поймет.

Запрыгнув в машину, Дэнс включила зажигание. В зеркало заднего вида заметила, как мать провожают в камеру. Иди спокойно, без эмоций смотрела, как уезжает дочь.

Нога Дэнс сама надавила на педаль тормоза, а после — вновь на газ. Дэнс включила мигалки.

«За маму не бойся — она поймет…»

Нет, не поймет. Ни за что не поймет.

К калифорнийским туманам Дэнс, казалось, никогда не привыкнет. Они похожи на оборотня, персонажа любимых Уэсом фантастических книг: в одном месте клочьями стелются по земле, призраком пролетая мимо, в другом — клубами вливаются в низины, маскируя выбоины. Чаще всего туман, словно облака, хлопковым покрывалом нависает в сотне футах над землей, погружая все вокруг в тень.

Именно такой туман окутал дорогу сегодня. В сгущающейся тьме Дэнс вела машину по тихой дороге между Кармелом и Пасифик-Гров, одновременно слушая «Ракуй энд зэ кейвмен» (североафриканскую группу, известную классной игрой на ударных). Пейзаж вокруг состоял почти из одних деревьев: сосны, дубы, эвкалипты, клены да кустарник. Дэнс проехала мимо наряда полиции, проигнорировав репортеров с камерами и микрофонами. Что именно привлекло их? Само преступление или потенциальное участие в нем матери Дэнс?

Остановив машину и выйдя из нее, Дэнс поприветствовала помощников шерифа и присоединилась к Майклу О’Нилу. Вместе они прошли к оцепленной обочине, на которой и нашли второй крест.

— Как твоя мать? — поинтересовался О’Нил.

— Плохо.

Слава Богу, Майкл здесь. Переполняемая эмоциями, Дэнс чуть не вскипела, стоило вспомнить мать в наручниках и перепалку с женщиной из социальной службы.

Старший помощник шерифа невольно улыбнулся:

— Видел тебя по «ящику».

— По «ящику»?

— Ты чуть не арестовала одну дамочку. Ту, которая похожа на Опру.

Дэнс тяжело вздохнула:

— Засняли, значит?

— Ты выглядела так… внушительно.

— Эта дрянь — из социальной службы — хотела забрать моих детей.

О’Нил пораженно раскрыл рот.

— Все из-за Харпера. У него своя тактика. Он, правда, чуть не лишился прихвостня… О, как бы мне хотелось ее арестовать. Кстати, я подключила Шиди.

— Джорджа Шиди? Сильно. Тебе нужна сила.

— Оверби впустил Харпера в наш офис, и теперь Харпер роется в моих документах.

— Нет!

— Похоже, особый обвинитель заподозрил меня в сокрытии улик или подделке записей о смерти Хуана Миллара. Оверби сказал, что Харпер и в твоих записях ковырялся.

— В офисе шерифа?! — В глазах О’Нила полыхнул гнев. — Оверби знал, что Харпер копает под Иди?

— Понятия не имею. По крайней мере босс должен был задуматься: какого хрена этот тип из Сан-Франциско роется в наших бумагах? «Оценка нагрузки», как же!

Дэнс с трудом поборола закипевшую ярость.

Наконец они с О’Нилом приблизились к кресту: связанный из веток и снабженный картонной табличкой (в точности как и предыдущий), псевдопамятник стоял на обочине, над букетом красных роз.

О чьей смерти он предупреждает? На кого из десяти обидчиков нападет Тревис?

Крест оставили на пустынном участке едва заасфальтированной дороги, примерно в миле от берега. Здесь почти никто не ездит, лишь изредка какой-нибудь автолюбитель срезает путь до шоссе № 68. По иронии судьбы эта дорога — одна из нескольких, ведущих к новому шоссе, о котором писал Чилтон.

На боковой дороге стоял свидетель — бизнесмен, на вид лет сорока с небольшим; занимается скорее всего недвижимостью или страхованием. Плотный, живот выпирает; волосы на макушке редеют, на лбу — пигментные пятна.

Мужчина стоял возле «хонды-аккорд», знававшей лучшие дни.

— Это Кен Пфистер, — представил свидетеля О’Нил.

Дэнс и мужчина пожали друг другу руки. Оставив их, О’Нил перешел дорогу — понаблюдать за работой экспертов.

— Что вы видели, мистер Пфистер? — спросила Дэнс.