– Однако, собаки вкусные, да! – облизнулся Эл-Мер. – Вай, моя уже голодный! Пойду искать переправу!

Отыскав брод, рахитанцы спешно навели понтонные мосты и переправились вплавь. В проволочном заграждении прорезали дыры, и войско оленеводов хлынуло на земли Сарукана. Караульных собак пустили на плов вместе с часовыми. Плов получился на славу, и Лепоглаз, обычно разборчивый в еде, дважды прибегал за добавкой. Переночевали в чморкской деревушке, словно срисованной со второго «Варкрафта», а утром предали ее огню и мечу. Старост – Богуна, Кмицица и Володыевского, Галоген приказал посадить на кол.

– Будут знать, как пакостить на моих землях! – довольно улыбнулся он.

К обеду подъехали к необычной скульптуре, установленной на перекрестке дорог. Это был огромный кукиш, вытесанный из молочно-белого мрамора. Его большой палец указывал направление к Зуппенгарду; туда вела отличная асфальтированная дорога.

– Ага! – с плохо скрытой враждебностью произнес Гнусдальф. – Это же знаменитый Знак Сарукана – Белая Глыба. Так-так... А ну-ка, ребята, устроим перформанс! Глядите все, сейчас состоится акт креативной деструкции!!!

– Однако... что? – не уразумел Галоген.

– Я говорю – сейчас раздолбают на хрен эту каменюку, – с улыбкой пояснил Гнусдальф.

Глыбу раздолбали, и войско снова тронулось в путь. Внезапно Гнусдальф дал знак остановиться.

– До нас здесь проходил большой отряд! – объявил он, указывая на кучи помета, усеивающие дорогу. – Так-так... – Маг присмотрелся к кучам. – Лебеда, листья папоротника, чморкские уши и даже картофельная ботва!.. Сдается мне, здесь проходили донты... Ура! – Он обернулся к войску: – Друзья! Нам повезло, мы не одни будем у стен Зуппенгарда: приступ поддержат донты!

– Если у тебя приступ, так молчал бы, старый хрен! – желчно прошептал Гнивли.

И войско снова (в который уже раз!) тронулось в путь.

– Мы уже близко! – то и дело восклицал Гнусдальф, ерзая в седле от нетерпения. – Взбодрись, Элерон! Скоро твой Дрын обагрится кровью! Да что с тобой, в конце концов? Выше нос!

Но в эти тревожные минуты Элерон не думал о грядущем сражении. Его мысли занимала Э-Витта. Да, Гнивли оказался прав: это была любовь с первого взгляда! Светловолосая валькирия... Элерон чувствовал, что впадает в любовную лихорадку. Эти бритые щечки! Этот нос пуговкой! Эта грудь, под которой могут укрыться от дождя сразу семь человек! О, как же плохо, что дочь Вождя осталась в Купоросе!

Ага, осталась!

Это Элерон так думал.

Э-Витта тоже увязалась в поход, самым бездарным образом переодевшись воином-меченосцем. Она напялила кирасу, прицепила пышную рыжую бороду и наклеила искусственный шрам на скулу. Ей пришлось прикинуться мужиком, ибо Галоген был против ее участия в походе.

– От этих походов только вши и триппер, моя дорогая, – объяснил он. – Ну... и убить еще могут.

С собой Э-Витта везла плотно набитую косметичку и два пустых чемодана. Но она отправилась в путь не только ради трофеев. Спутник мага, стройный воин с волевым подбородком... Да, он взволновал ее сердце! Но еще больше ее сердце взволновало известие о том, что воин – наследник трона Гондории.

На горизонте показались горы. Обсаженная кипарисами дорога вела именно туда.

– О, близко, близко Саруканова берлога! – продолжал камлать маг. – О, я уже слышу, как бурчит его желудок! Я уже чую его зловонное дыхание! Товарищи, будем настороже: враг вряд ли спит!

– А чего ему спать? – удивился оруженосец Галогена Будулай. – День на дворе!

Гнусдальф оскорбился, сказал, что Будулай разводит панику, и приказал на всякий случай оруженосца повесить.

...И вот горы нависли над войском; дорога, петляя, как путающий следы заяц, поднималась на седловину.

На близость Зуппенгарда указывали пропагандистские плакаты у обочин. «Сарукан – наш любимый борец за чистоту чморкской расы!» – улыбаясь, читал Гнусдальф. – «Чморк, размер твоего черепа в два раза больше, чем у человека, – гордись!», «Сарукан – наш папа и наша мама!», «Гнусдальф – хитрый свин».

Последний плакат маг лично изрубил на куски.

Из-за седловины доносился странный шум, похожий на рокот прибоя. Войско прислушивалось к нему с нарастающей тревогой.

Наконец рахитанцы вскарабкались на седловину. Раздались испуганные вопли, и армия Галогена уменьшилась, по крайней мере, сразу наполовину.

Внизу был Зуппенгард. Оплот Сарукана стоял посреди необъятной, заасфальтированной чашеобразной долины. Он был огромен. Он был ужасен. Он был неприступен.

– Вай-вай-вай! – возбужденно залопотали рахитанцы, указывая на громадные, страшно уродливые фигуры, которые упорно штурмовали высокие стены Зуппенгарда.

– Я провидец! – вскричал маг. – Я вещатель! Я сказал – и так сбылось! Донты пришли к нам на помощь! Вперед, друзья, вперед!.. Подождем, пока они вломятся внутрь!

– Мудрое решение, – кивнул Галоген. – Подождем.