Неподалеку от ворот двое рахитанцев в соломенных шляпах копали силосную яму. Еще трое сидели у ямы и лениво спорили, кому идти за бутылкой.

Гнусдальф оглянулся кругом и тяжко вздохнул:

– М-да, вот что происходит, когда в государстве истощаются залежи нефти, а экономика как была говно, так и осталась.

– А много было нефти? – спросил Элерон.

Гнусдальф кивнул:

– Хватало... Эх, какие дискотеки я устраивал в Купоросе! Вот здесь, во дворе, был главный танцпол. Музыка, девушки, текила, сигареты, ЛСД... А вон там у нас был Вагончик Любви. Там, так сказать, уединялись влюбленные... М-да... А Галоген тогда здорово зажигал! Раз так нажрался, что устроил стриптиз прямо во дворе... напугал девчонок... Эх, прошла моя молодость!

Поручив оленей заботам привратника, путники направились к дворцу. Гнивли догнал их на пол пути. Уши его покраснели, из глаз сыпали искры. Сжав кулаки, он подступил к Гнусдальфу, открыл рот и... маг ловко засунул в его глотку кошелек.

– Вот и нашлась пропажа, – ласково улыбнулся он. – Представь, он валялся у меня под ногами! Ничего не говори! Мне достаточно благодарного блеска твоих глаз!

Элерону привиделось, что из ушей Гнивли повалил пар.

Чародей подвел компанию к грузовому лифту – грубому сооружению в виде широкой платформы, обнесенной металлической сеткой. Посредине платформы располагалась лебедка; толстый канат тянулся от нее к балкону, который находился метрах в пятнадцати над землей. Лифт охранял маленький косоглазый гвардеец, задумчиво игравший сам с собой в «дочки-матери». При виде Гнусдальфа он побросал кукол и с воплем «Шаман! Шаман!» повалился ниц.

– Какая-то отсебятина! – пробрюзжал Гнивли. – Не было такого в Трилогии, чтобы лифт... Вон же лестница, елки-палки!

Гнусдальф громко скрипнул зубами.

– Все молчат, а этот вшивый... Ну ладно, снизойду до пояснений! Мы можем, конечно, войти через парадный вход. Но! Во-первых, это банально. Читатели и так знают, что мы попадет к Галогену. Во-вторых, там охрана. Стражники нас обыщут, а персонально мне заглянут в задницу: вот до какой степени я популярен в Купоросе. Верно, Эл-Мер?

Рахитанец кивнул:

– Однако, да!

– Ну вот. А этот лифт доставит нас к коридору, который ведет в личные покои Галогена. Понял, дорогой мой гном? – Гнусдальф окинул спутников взглядом. – Так, кто будет крутить лебедку? Что? Артрит? Колит? Запор? Гастрит? Хорошо. Недавно я выучил новую считалку... – Гнусдальф вытянул палец. – Итак! Бене... рене... габа!.. Принтер... сфинктер... жаба!Поздравляю, Гнивли, крутить лебедку будешь ты!

– Что? – вскинулся гном. – Я? Фигушки! Это очень тяжело, тянуть вас всех! Я не хочу заработать позвоночную грыжу!

– Гм, – чародей задумчиво поднял к лицу пятерню и сложил ее в увесистый кулак. – Гнивли, дружок, ты имеешь хотя бы малейшее представление о драках на сельской дискотеке? Да? Так вот, позвоночной грыжи я тебе не обещаю, а вот перелом нижней челюсти ты у меня заработаешь!

Гнивли покорно влез на помост. За ним последовали остальные.

Балкон оказался завален пустыми бутылками и связками пожелтевших газет. На провисшей леске сушились чьи-то спортивные штаны и рваная майка-»алкоголичка». Гнусдальф толкнул обшарпанную дверь, и путники вошли в сырой неосвещенный коридор.

– Это типа как это... – сообщил Лепоглаз и выскочил подышать на балкон.

– Общага моряков дальнего плавания, – кивнул Элерон, вспугнув стайку откормленных тараканов. – Только там лучше пахнет. Гм, неужели в Купоросе все коридоры выглядят так?

– Угу, – кивнул маг. – И все названы именем Галогена. Это у него так мания величия проявилась.

– Ого! – подивился Элерон. – А в каком коридоре мы?

– Мы – в Заднем Проходе Галогена, – величаво ответил маг. – В самой начальной его части.

И он двинулся вперед, освещая Задний Проход раскладным посохом, который светил чуть лучше его старой клюки. Проход вильнул несколько раз, и путники оказались в тускло освещенном аппендиксе... тьфу, в тупичке; перед ними была трухлявая покоробленная дверь. Два стражника со скрещенными алебардами застыли перед ней. На двери виднелась табличка: «В ЭТОМ МЕСЯЦЕ ПРИЕМА НЕТ!» Под табличкой висел еще один портрет Гнусдальфа; какой-то шутник пририсовал магу ватную бороду и большой красный нос, сопроводив свое художество надписью: «С Новым годом, однако!»

– Куда? – грозно спросили стражи, направляя алебарды на вошедших. – Мало-мало назад!

Гнусдальф вздохнул.

– Что, не узнаете? Меняне узнаете? Молодежь!.. Я – могучий прохиндей... тьфу, могучий чародей! Сейчас вы узрите великие чудеса! – Он показал стражам раскрытую пятерню. – Сколько пальцев? Пять! Внимание... Ап! – Он взмахнул рукой. – А теперь? Четыре! Внимание! Ап! Сколько пальцев?

Стражи ошеломленно переглянулись.

– Да он – шаман! – прошептал один.