Видишь, Имро! Вот видишь!

Проходя мимо ресторана «Девин», папка сказал:

— Зайдем-ка в кафе, чаю выпьем. Надо постепенно вводить тебя в мир взрослых, чтобы тебя не ошеломили огни хрустальных люстр, когда тебя пригласит какой-нибудь хулиган.

Не мог без этого обойтись!

— И выпьем мы не чаю, а вина, чтобы ты смогла отличить его от лимонада, когда тебя начнут угощать кавалеры.

Вот это да!

Отец помог мне снять пальто и терпеливо ждал, пока я поправлю прическу. В кафе он вошел первым, как и полагается, и придержал мне двери. Потом повел меня к столику, в зеркальный такой уголок. Я огляделась, нет ли кого знакомого. Но откуда бы тут взялся Имро! Ему не с кем ходить в кафе по вечерам.

Мы в самом деле пили вино. Папка объяснил мне, что бокал надо держать за ножку, чтобы звенел, когда чокаешься. Мы чокнулись, и папка сказал:

— Пью за здоровье моей дочери.

Мы отпили немного, и мне, между прочим, очень понравилось.

— И за то, — добавил он еще, — чтобы моя дочь счастливо закончила учебу и еще счастливее вышла замуж.

О господи!

— Потом я буду ходить с внучатами на прогулку Тут я не выдержала и захохотала. Внучата! Папка тоже смеялся, он был очень весел. Я даже не помню, когда он в последний раз так смеялся. Наверное, мы выглядели ужасно. Вот если б мама увидела, как мы пьем, уж она бы нам задала! Ах да, мама…

— Пью за здоровье нашей матери, — подняла я бокал.

Я нарочно сказала «матери». Мы ее так называли, когда что-нибудь затевали против нее.

— Я тоже, — согласился отец. — Она твоя мать, и ей я за это благодарен.

Что, что?! Тут что-то неясное, страшное! Ну, еще раз:

— За здоровье мамочки и за то, что вы не разведетесь!

Отец стал серьезным и поставил бокал на стол.

— Ты уже большая, Олечка, — сказал он, — и сама видишь, что мы с мамой уже давно не понимаем друг друга. Мы еще не говорили о разводе, но сегодняшний наш разговор с тобой я понимал так, что если до этого когда-нибудь дойдет, то ты останешься со мной.

Так вот оно что! Хочет забрать дочь и наплевать на мать!

А что имела в виду она в тот вечер? Ведь она сказала, что я у нее одна! Неужели тоже просто играла? Ох, какая гадость мои родители! Видеть их не хочу!

— Нет, — ответила я тихо, но грозно. — Если вы разведетесь, я ни с кем из вас не останусь! Буду жить с бабушкой, мы с ней соберемся и уедем далеко, чтобы вы нас в жизни больше не видели и чтобы мы не мешали вашим преступным планам!

Больше я не сказала ни слова.

Отец позвал официанта.

— Мы закончим разговор на улице, — он собирал сигареты, рассыпавшиеся по мраморному столику. — И вообще, дело не горит.

Я не позволила ему подать мне пальто и, схватив шапку, выбежала вон. Отец догнал меня, не успев как следует одеться.

— Ну, как тебе понравилось в кафе? — льстиво заговорил он. Такая уж у него привычка. Когда сделает что-нибудь неладное, скорей заговаривает о другом как ни в чем не бывало.

Я не ответила. Наивный — думает подкупить меня своим кафе! А я уже давно бывала здесь без него! Один раз собрала наш ботанический кружок, и мы отправились в «Девин» есть мороженое. Мороженого, правда, не было, дело происходило зимой, но мы все-таки выпили содовой. Только мы не могли долго сидеть, потому что официант на нас косился за то, что мы хохочем и не заказываем коньяку. А он только на коньяке и зарабатывает. Но все равно я была здесь, и никаким кафе меня не удивишь.

Так… Я-то, наивная, думала, что наконец-то вырвусь из клетки, а теперь у меня даже в голове гудело — так я ударилась о решетку… Я шла рядом с отцом без единого слова. Что я могу еще сказать? Я чувствовала себя совсем как Клеопатра: слабой и беспомощной. Только она-то хоть лежала, а мне еще идти надо… Ох, Имро, ты был прав! Сто раз ты был прав! Но разве поверишь, пока сам не испытаешь?..

Я рисовала в своей комнате, когда услыхала: Марцела зовет меня так, что по всему двору разносится.

— Чего тебе? — выбежала я на балкон, только бы она замолчала.

— Спустись-ка, что я тебе покажу!

— Да ну, — махнула я рукой, — у меня нет настроения.

Было ветрено, как на Северном полюсе. Десять наших тополей стали похожи на метлы. Гнулись так, будто какой-то Валидуб подметал ими небо. А это не простые тополя, а памятные. Им ровно столько же лет, сколько нам с Евой и Иваном, только они немного повыше нас. Ростом примерно до четвертого этажа.

— Выйди, говорю! — Марцела приняла таинственный вид. Даже голос понизила.

Да ну, просто скучно ей. В такую погоду гулять никто не выдержит, вот она и хочет вытащить хоть меня. Только мне-то ни чуточки не хочется. Давно я перестала быть «придворной дамой», как меня в детстве шутя называл отец.

— Ох и недотепа ты, Олина, честное слово! — взмахнула Марцела руками.

Только тут я заметила, что из-за угла осторожно высовывается Имро.

Я схватила пальто и крикнула бабушке, что спущусь к Марцеле, она на математике застряла. Уже темнело, и без серьезной причины бабушка не отпустила бы меня в такую погоду.