— Я... боюсь, что он сумел вытянуть из меня одно имя.

— О чем вы говорите, какое имя?

— Считают, что бомбы подложил кто-то из наших.

— Такое возможно?

— Бывали случаи, когда наши сотрудники стреляли в своих же, брали заложников, воровали почту и уничтожали ее. Только в прошлом месяце мы поймали одного придурка на сортировке. Проклятый идиот не поспевал за потоком почты и потому засовывал себе в рот открытки, разжевывал их и проглатывал целиком.

— Кошмар какой!

— Такова жизнь, сэр.

— Мы теперь не единственная почтовая служба. «Федерал экспресс» и «Ю-пи-эс» отнимают наш кусок хлеба. Если к концу столетия мы не сохраним конкурентоспособность, нам останется только перевозка макулатуры. Правда, и на ней можно заработать хорошие деньги, но этого недостаточно. Надо укрепить свои позиции на рынке, особенно в деле доставки экспресс-почты. Бизнесмены не доверят нам срочные отправления, если мы не продемонстрируем надежность своей службы.

— Суть проблемы ясна, сэр. И что теперь делать?

— Какое имя вы ему сообщили?

— Ал Ладин.

— Ал Ладин, Ал Ладин. Я его знаю?

— Трудно себе представить, откуда бы вам его знать. Он проработал у нас только год.

— Знаете, Финкельперл... — начал генеральный почтмейстер.

— Да, сэр?

— Я думаю, вас расколол какой-то законспирированный федеральный агент.

— Рейли тоже так считает.

— Теперь нас раскручивают. Почтовая служба Соединенных Штатов больше не контролирует ситуацию.

— Что же теперь делать?

— Держитесь до последнего. Я тоже буду стоять насмерть. Если нам повезет, Ладин скоро исчезнет с лица земли.

— Как, сэр?

— Засунет себе в рот пистолет сорок пятого калибра.

— Будем надеяться, сэр.

— Знаете ведь, как бывает... Они все кончают одинаково.

Положив трубку, генеральный почтмейстер крикнул секретарю:

— Порвите тот пресс-релиз и давайте сюда. Начнем сначала.

Бумага полетела в корзину для мусора, а генеральный почтмейстер забегал из угла в угол.

— В таком крупном учреждении, как ПССШ — как и в любой военной организации, зависящей от притока новобранцев, — всегда попадаются паршивые овцы, — начал диктовать он. Снаружи донеслись уличный шум и гудение машин. Замолчав, почтмейстер уставился в потолок и наморщил лоб. — Вставьте сюда что-нибудь из моей последней речи и разбавьте пожеланиями благополучия. И не забудьте закончить словами «Мы работаем для вас».

— Да, сэр, — встав, сказала секретарь.

Дверь закрылась. Генеральный почтмейстер Соединенных Штатов откинулся в кресле и тяжело вздохнул.

— Кто следующий? — простонал он, тяжело вздохнув.

И тут позвонили из Оклахома-Сити.

— Вас беспокоит Хейдорн, начальник почты Оклахома-Сити.

— Какие проблемы, Оклахома?

— У нас тут стреляли.

— И поэтому вы меня беспокоите? — взорвался генеральный почтмейстер. — Если бы мне пришлось реагировать на все фокусы почтовых служащих, то у меня больше ни на что не осталось бы времени. Послушайте, не можете вы обождать день или два? — понизив голос, спросил он. — У нас ужасная ситуация в Нью-Йорке.

— Мистер почтмейстер, стреляли не у нас. Все произошло в новом здании федеральных служб.

— Застрелили почтальона?

— Нет, стрелял почтальон.

— Черт побери, того и гляди начнутся проблемы с прессой.

— Он перестрелял всех до одного в битком набитом зале судебного заседания — вместе с судьей.

— Федеральным судьей или местным?

— Федеральным.

— Прекрасно. Надеюсь, я смогу кое-что предпринять. Постарайтесь не давать хода этому делу.

— Ко мне уже приходили из ФБР.

— Надеюсь, вы выставили ищеек вон?

— Я отдал им личное дело почтальона.

— Да вы с ума сошли! Вы на кого, черт возьми, работаете?

Голос Хейдорна дрогнул.

— На Почтовую службу Соединенных Штатов.

— А перед кем несете ответственность?

— Конечно, перед вами, сэр.

— Вы что, не имеете представления о субординации? Сначала вам следует проинформировать меня, а уж потом разговаривать с другими ведомствами.

— Но сэр, это ведь Оклахома-Сити. Мы и так уже пережили одну трагедию.